В то время, как пантера старалась удержаться и увильнуть от наносимых ей рогами ударов, перец снова попал ей в нос. Несмотря на усилия сдержаться, голова пантеры поднялась вверх, спина выпрямилась, пасть раскрылась, и она разразилась громким, судорожным чиханием. Как заворчала она от бешенства и разочарования, когда почувствовала, что снова падает на землю, беспомощно размахивая лапами по воздуху!..
Придя в себя, пантера, словно пружина, отпрянула в сторону, но на этот раз движения ее были не так быстры, и одно из тяжелых копыт оленя изо всей силы нанесло ей удар в бедро.
Удар пришелся наискось, иначе он мог бы повредить ей кости. Однако, и этого было достаточно. Пантера сердито заворчала и, нырнув в кусты, вскарабкалась с трудом на другое дерево и стала ползком пробираться среди переплетшихся между собой ветвей, спеша удалиться от места своего поражения.
С полминуты стоял победитель неподвижно, не спуская с нее сверкающих глаз, сердито фыркал и тряс рогами. Подойдя затем к дереву, он взглянул на Мак-Легана, как бы говоря:
— Видел? Так отделаю и тебя, вздумай только спуститься вниз и тронуть меня.
На раны покрывавшие шею и бока, олень не обращал внимания. Видно было, однако, что он устал, ибо не делал больше попыток завладеть убежищем Мак-Легана.
— И проказник же ты! — сказал Мак-Леган, вытирая слезы, навернувшиеся у него на глаза от смеха. — Кто бы мог подумать, что олень в состоянии задать пантере такую потасовку?!.
Олень с полным пренебрежением отнесся к этой похвале и, повернувшись к имуществу Мак-Легана, смотрел на него, раздумывая, очевидно, какой ущерб можно еще нанести ему.
На глаза ему попалась жестянка с патокой, лежавшая на том же месте, куда он швырнул ее. Олень бросился к ней и, несмотря на крик Мак-Легана, так хватил ее копытом, что пробил огромную дыру, откуда тотчас же забулькала желтовато-коричневая густая масса. Олень с изумлением смотрел на странное явление и затем с пренебрежением ткнул жестянку одним из своих рогов. Вероятно, он сильно нажал ее, так как один из вилообразных отростков прошел насквозь через стенки жестянки. Поспешно подняв вверх голову, олень попытался подбросить ее в воздух.
Но, к великому его удивлению, жестянка не тронулась с места, зато густое и липкое содержимое ее хлынуло из нее потоком, окатив оленю всю морду.
С негодованием затряс олень рогами, но патока от этого стала течь еще обильнее, заливая всю шею и раненый бок.
Олень склонил рога к земле и ударил жестянку задним копытом, пробуя сбить ее. Но попытка эта кончилась полной неудачей, и он с бешенством принялся рыть землю копытами и бить ее рогами, а патока тем временем продолжала литься из жестянки и покрыла густым слоем листья, стебли и землю. Но и этот способ не привел оленя к желанной цели, и он, подняв вверх голову, оглянулся кругом с растерянным видом, как бы впервые теряя веру в собственное свое могущество и силу.
Мак-Леган взвизгивал от восторга. Уцепившись крепко руками и ногами за ветку, чтобы не упасть, он покатывался со смеху. Когда звуки этого смеха донеслись до ушей оленя, он подошел к дереву и взглянул вверх.
— Проваливай ты скорее! — крикнул Мак-Леган. — Ты уморишь меня от смеха!
Глаза оленя сверкнули, и он сердито потряс рогами. Не успел от тряхнуть ими, как жестянка, теперь уже пустая, глухо стукнулась об его рог. Огонь в глазах оленя сразу погас и он судорожна метнулся в сторону. Жестянка опять ударилась о рог. Олень метнулся снова и с бешенством потряс головой. Жестянка застучала громче.
Мужество доблестного борца, которого не могли устрашить ни соперник, ни пантера, ни даже человек, сразу испарилось, как вода. В паническом ужасе бросился он в кусты. Жестянка продолжала стучать и по мере того, как она стучала, бег оленя становился все быстрее и безумнее.
Мак-Леган, смеясь до слез, спустился с дерева и занялся осмотром своих припасов. Не осталось ничего годного для употребления, за исключением топора.
— Спасибо и на том, что он не испортил топора, — сказал Мак-Леган. — Впрочем, я не был бы в претензии на него даже, если б он испортил топор. Больно уж занятное было представление, и стоило такой цены… Да и от пантеры он меня избавил…
ПОЕЗДКА НА СЕВЕРНЫХ ОЛЕНЯХ
Рассказ К. Гакман.
В темный, морозный вечер, в начале февраля, в дверь нашей хижины постучался эскимос Узилик.
Мы сидели в просторной жилой комнате вокруг очага, на котором пылали дрова, и толковали о том, придется ли нам прожить еще месяц в форте Михайловском[3] на Аляске.
Громко постучался Узилик; потом, подняв щеколду, с трудом приотворил обледеневшую дверь настолько, что мог просунуть в отверстие свою мохнатую голову, покрытую сверкающими сосульками. Фыркая и пыхтя, как морж под ударами гарпуна, стал он протискиваться, — с усилием протащил сквозь узкое отверстие свое широкое тело и очутился перед нами в свете пылающего очага.
Взоры всех обратились к нему, а Узилик, добродушно улыбаясь, обеими руками потирал себе бока. Потом, как всегда, отрывисто, он рассказал нам свои новости. Два ямщика с оленями и нартами[4], которых мы уже две недели ждали с нетерпением, прибыли, и на рассвете мы едем в порт Кларенс
