Олени - [71]

Но и ее молчаливая радость при моем появлении (одно совсем легкое озарение — словно днем зажглась лампа под абажуром) была знаком — уже для меня.

В тот день я решился предложить ей где-нибудь встретиться, когда она освободится.

Но она объяснила, что сегодня вечером после работы (а работает до пяти) занята, ходит на курсы.

И сегодня занята, и завтра.

— А когда же, — спросил я.

— В субботу я свободна весь день.

И в субботу весь день мы были вместе.

Так началась моя новая — не первая, а, я уже уверен, последняя — любовь.

С тобой, Елена.

Потому что я пишу это для тебя.

Я хочу рассказать тебе о своей жизни и исповедаться в своей прежней любви, которой я переболел благодаря тебе, поделиться с тобой самым сокровенным, что таит в себе человек.

Я хочу — для тебя и для себя — осмыслить пережитое.

Прости, что рассказываю тебе о той, прежней, Елене и моей любви к ней. Не хочу скрывать, как сильно я любил ее. Но когда появилась ты, мне уже кажется, что та любовь была лишь прекрасным сном, который сейчас я буду проживать наяву.

С тобой, Елена.

Я долго, с болью в сердце, бродил по прошлому, по воспоминаниям о любви, которая ушла. Я думал, что любовь исчезает вместе с женщиной, которой уже нет. Но любовь не уходит, а появляется в ее отсутствие. И не потому, что женщина, которую ты любил, заменима. А потому что — незаменима.

Я думал, что с уехавшей в никуда Еленой мы были одним целым, что в нашей любви Елена — то же, что и я. Но любовь — это не исчезновение меня в другом и другого — во мне, а разлука и встреча с другим, встреча двух, а не их слияние в одном целом.

Сейчас я уже знаю, что даже первая любовь может повториться, что, в сущности, нет первой и последней любви, она одна — та, что озаряет нашу жизнь и без которой любое бытие неполноценно.

Лишь теперь я чувствую, что живу вновь, живу по-настоящему, хаос окружающего мира уже не кажется мне нелепым и враждебным, если смотреть на него с безопасного расстояния, которое дает счастье, и я переживаю его в сопричастности с тобой.

И я верю, что такая сильная и красивая любовь, которая поможет нам пройти по жизни со всеми ее радостями и бедами, с подъемами и падениями, существует — и это любовь до гроба.

Эпилог

Я получил эту рукопись довольно странным образом. Обычно авторы сами предлагают свои книги издательствам, а эту мне принес один приятель, которого я знал немного по разным коктейлям и премьерам. Назовем его X или Y — не имеет значения, читатели легко его узнают, он довольно часто появляется в телевизоре. На мой вкус — скорее остроумный, нежели глубокий литератор, несколько излишне увлекающийся своими собственными речами, впрочем, довольно занятный комментатор. Он сказал, что эту рукопись обнаружил в своем почтовом ящике, посылка была анонимной, непонятно — кому, от кого, без какой-либо пояснительной записки.

— А почему ты принес ее мне, — спросил я критика, — ты рекомендуешь ее издать?

Критик краешком губ изобразил на лице загадочную улыбку, в его глазах зажглись лукавые огоньки.

— Да просто прочти. Ты наверняка знаешь автора, это твой соученик. Ты там тоже присутствуешь в качестве героя, второстепенного, правда, не под своим именем. По крайней мере, я так понял, поэтому и принес эту рукопись тебе. И если в рукописи есть хоть доля правды (а там много чего странного), то автора легко будет вычислить.

В тот момент я не смог сразу вспомнить среди своих одноклассников ни одного потенциального писателя, да и бизнес-карусель закрутила меня — во всяком случае, я еще довольно долго после посещения критика с его загадочной улыбкой не раскрывал папки с рукописью. Лишь через несколько недель, когда мои дела в издательстве пошли на лад, я вспомнил о ней. Мне было любопытно — кто же это мог там меня описать. И стал читать.

Сначала я не понимал ничего. Заповедник «Олени» показался мне полным бредом. Есть курорт на море с таким названием, других «Оленей» ни в горах, ни в лесу не было. И даже если автор изменил название, просто нереально, чтобы существовало такое дикое, прекрасное заповедное место — уж наши акулы давно бы его проглотили. Да и сам рассказчик явно не слишком уверен в его реальности, так что, вероятнее всего, всё это выдумки.

Но когда я дошел до встречи героя с издателем Петром (а это мое имя), я догадался, кто этот автор. А в самом деле, куда исчез этот обормот? Перевел, действительно, три романа — перевел быстро и качественно, и я хорошо ему заплатил. А потом исчез яко дым. В общем-то, он не так уж был мне нужен — с другими переводчиками у меня выходило дешевле, но все же — куда он исчез? Я думал, что он затеял какой-нибудь доходный бизнес, а он — на тебе! — писатель! У меня уже не было никаких сомнений в том, кто это. Его покойные родители, действительно, были известными людьми, да и другие события, о которых он писал, выглядели вполне правдоподобно. Насколько мне известно, разумеется. Мы ведь не были слишком близки, даже не одноклассники, просто закончили одну и ту же гимназию. Какое-то время у нас была общая компания, и мы вместе болтались по одним и тем же вечеринкам. Но многое в рукописи показалось мне надуманным. А уж любовные истории, о которых он говорит с таким пафосом, ни по количеству, ни по качеству не были чем-то выдающимся. При этом, повествуя о них, он не просто старомодно романтичен, но и довольно наивен в своих представлениях о женщинах. Впрочем, каждый имеет право жить по-своему.