Олег Попов. Невыдуманные истории из жизни «Солнечного клоуна» - [16]

Этим «звездам» и приходилось постоянно доказывать свое право быть лидером. Олег своим значительным успехом у публики постоянно отвоевывал себе место под солнцем в каждой программе. Так длилось долгие годы.

Порой это напоминало ему ту встречу с хулиганами на первой его «барахолке» с мылом в 41-м году. Но тогда у него хотели отнять только деньги. А здесь с ним постоянно боролись за первенство. За первенство в программе, за то, кому директор цирка выделит лучший номер в гостинице, у кого лучше, больше, удобнее и светлее гардеробная (гримерная комната). Где поставить реквизит: рядом с выходом на манеж или далеко во дворе под проливным дождем. А время репетиций — утром, днем или вечером впритык к представлению — за это тоже надо было бороться.

Олег навсегда остался «мальчишкой с ножичком в кармане». В этих виртуальных «драках» в цирковом закулисье он действовал очень жестко или сам, или с помощью своей команды. Главным оружием была его популярность, а еще журналисты (ведь в каждом городе о нем писали восхищенные рецензии, что неимоверно злило других артистов). И всегда Олег Попов добивался положения лидера программы.

Очень многие артисты, особенно пожилые, серьезно завидовали ему, распускали о нем сплетни, всячески старались очернить его. Они-то и сложили молву о нем как об очень жадном человеке.

О его прижимистости и в самом деле слагали легенды. Но если мы вспомним его голодные детство и юность, безотцовщину, то сможем понять, почему он всегда оставался бережлив к деньгам. Но особенно бережлив он был с едой. Ее он всегда считал символом достатка. Много позже, когда в разных турне наступали трудные периоды, финансовые затруднения (так бывает!), он повторял одну и ту же фразу: «Надо дотянуть до крапивы». Не все его понимали. А ведь он был дитя войны, дитя голода. Во время войны особенно трудно было выживать зимой, и мать всегда ему повторяла: «Сынок, потерпи до весны, до первой крапивы! Знаешь, какие из нее вкусные щи получаются!» Олег повторял эту фразу и в Париже в 90-е, и в Германии в 2000-е, успокаивая себя и друзей: «Надо дотянуть до крапивы!»

В Японии

Многовековая островная жизнь Японии отразилась во всех явлениях ее изумительной культуры и быта.

Только появление американских военных баз после Второй мировой войны спровоцировало необратимый, обвальный процесс исчезновения национального своеобразия и экзотики в этой загадочной, мистической стране.

Еще в шестидесятые весь мир ошеломило чудо возрождения национальной экономики Японии, захват ею всех мировых рынков радиоэлектроники и автомобилестроения. Ученые назвали это «промышленным бумом».

Девушки на работу тогда еще ходили в кимоно и деревянных сандалиях. Японцы еще продолжали, как и в Средние века, бесконечно кланяться в разговоре, а мир уже пребывал в шоке от продукции двух гигантов — «Toyota» и «Sony». Их изделия казались футуристическими, словно спустившимися с инопланетного корабля. А ведь делали эти магнитофоны и радиоприемники, опередившие свое время, те самые девушки, пришедшие на завод в традиционных нарядах.

Но кока-кола и джинсы, виски с содовой, рок-н-ролл и Голливуд неуклонно делали свое дело. Японские девушки очень быстро отказались от своих чудесных кимоно, надевая их редко, только на праздники. Они, как и везде, переоделись в джинсы.

Самой модной косметической операцией 60-х в Токио стало превращение японских «узких глаз» в европейские. Пройдет еще десяток лет, и Гиндзу в Токио трудно будет отличить от Пятой авеню Нью-Йорка. Глобализм.

Но тогда, в шестидесятые, в Стране восходящего солнца еще сохранялся необычайно терпкий коктейль экзотики средневековой Японии с чудесами новейшей электроники. И если вы с визитом посетили учреждение, ресторан или магазин, то, выходя, замечали, что все его сотрудники выстраивались в ряд у дверей для того, чтобы синхронно и глубоко поклониться вам на прощание.

Непростые отношения у Олега были с разными «звездами» отечественного цирка — с Валентином Филатовым, с Карандашом… Однако Карандаш признал Попова, что стало для него большой победой. Признал не сразу, он ценил артистов только по их работе на манеже. Увидев Попова в Москве, Карандаш убедился, что перед ним Мастер. Олег же, который никогда не был ни его ассистентом, ни стажером, ни учеником — всегда относился к Карандашу с глубочайшим уважением.

Были у Попова и друзья. Одним из самых близких стал для него на многие годы выдающийся советский артист, канатоходец, изобретатель, режиссер Владимир Александрович Волжанский. Это тоже суперзвезда советского цирка.

Когда-то, в 30-е, эквилибрист, гениально стоящий на руках, он участвовал в необычном аттракционе под круговым занавесом — «На дне моря». Люди «морского дна» — он и еще один суперэквилибрист — Лев Осинский, постоянно стоя на руках, изображали разных морских животных. В таком состоянии они находились почти целый аттракцион. Минут 15–20.

Стояли они так здорово, что вдруг, поддавшись общей рекордистской пропаганде, заявили о своем намерении «пройти на руках от Москвы до Петербурга 700 км». И для них это была не шутка. Они репетировали день и ночь, наматывая бесконечные круги вокруг цирка. Ходили с утра до вечера, готовились, репетировали. Потом началась война. Осинского призвали на фронт, и там в бою ему осколком оторвало руку. Он вернулся в цирк инвалидом, но вопреки судьбе создал номер «эквилибрист на одной руке», с которым проработал многие десятилетия, получив прозвище Цирковой Маресьев.