Олег Антонов - [46]

Произошла смена руководства Осоавиахима, а с этим и коренное изменение отношения к планеризму — массовое движение молодежи попросту закрыли.

Уже в 1936 году начался упадок планерного спорта, в последующие годы он рухнул окончательно. Новые люди, равнодушные к планеризму, даже изобрели некое кредо: «Меньше летают — дольше живут!»

Но это было лишь объяснением причин и поводов, которые в те годы не подлежали огласке. А истинное существо происходящего, по словам знаменитой летчицы Марины Расковой, рассказавшей мне подлинную историю крушения планеризма, заключалось в следующем.

Инструктор планерного дела в Коктебеле, узнав, что его отца арестовали, и боясь быть самому репрессированным, а это было неизбежно, — улетел на учебном самолете в Турцию (об этом выше упоминалось).

О бегстве доложили Сталину. Он недолго думая отдал распоряжение вообще закрыть планеризм, как массовый вид спорта.

Это и проводилось в жизнь под любым поводом. Олег Константинович был снят с должности. На его место назначили известного конструктора планеров и легких самолетов Грибовского. Но и тот проработал на заводе недолго.

Планерный завод вскоре вообще закрыли, и на его базе обосновался для реализации сверхсекретного изобретения конструктор, профессор Левков. Он впервые строил аппараты на воздушной подушке и воздушные торпеды, как бы подменив неслыханную производительность завода в две тысячи планеров в год на продукцию, которая, увы, так никогда и не увидела света.

Такое положение устраивало всех. Это было в духе времени.

Разбрелись кто куда конструкторы планерного завода. Олег Константинович обратился к своему старому знакомому по коктебельским слетам — генеральному авиаконструктору А. С. Яковлеву. Тот, хорошо зная талант Антонова, предложил ему работу ведущего инженера на своей фирме.

Это вполне устраивало тридцатилетнего конструктора — он давно мечтал перейти с постройки планеров на конструирование самолетов. В этом он видел логичное развитие своей деятельности в авиации.

«Планеризм вечное увлечение, — говорил Антонов. — Морской флот развивается давно. Были фрегаты, крейсеры, линкоры, теперь появились атомные суда, а парусные яхты остаются.

Так и планеры. Их будут строить и летать на них до тех пор, пока будут восходящие потоки и будут люди, стремящиеся летать. А они будут всегда.

Планеризм — это простота, плюс дешевизна, плюс хорошая аэродинамика. Перенесение этих качеств в легкомоторную авиацию даст огромные достижения».

Переход этот происходил у Антонова болезненно. Дело в том, что внешние пертурбации наложились в его жизни на семейную неурядицу, обрушившуюся на Олега Константиновича — человека чувственного и глубоко порядочного.

В 1937 году в конструкторское бюро планерного завода пришла на работу только что закончившая Московский авиационный институт Елизавета Аветовна Шахатуни.

Еще мало понимая, что надо делать авиаспециалисту на планерном заводе, она была потрясена одержимостью Олега Константиновича, сумевшего заразить своими стремлениями весь коллектив.

Потрясение переросло в чувство восхищения его талантливостью, умением совершенно неординарно решать сложнейшие вопросы, безграничной любовью к своему делу.

Одновременно девушку волновала его внешняя незащищенность. В отношении с людьми Олег был часто наивен и излишне доверчив. Будучи в гуще людей, девушка видела истинное отношение к нему, ощущала необходимость постоянной его поддержки.

Вероятно, все эти моменты и привели к тому, что она в конце концов влюбилась в своего руководителя. Большую роль в рождении чувства сыграла и яркая интеллигентность, присущая Антонову. Чего там говорить, такая особенность характера в те годы была чрезвычайно дефицитной — подлинная интеллигентность встречалась крайне редко.

У Олега Константиновича никогда не было близких друзей. Отдавая себя целиком работе, он не мог позволить себе близко дружить с сотрудниками, даже заведомо остерегался этого.

Елизавета Аветовна оказалась исключением. Олег Константинович не только влюбился в нее, но она всю жизнь оставалась рядом с ним, будучи одним из самых ответственных его сотрудников.

(Прекрасный расчетчик-прочнист, Елизавета Аветовна до сих пор работает в КБ имени О. К. Антонова руководителем отдела прочности самолета — о ней речь пойдет ниже.)

…Неотвратимо назревал семейный конфликт — он требовал своего разрешения. А история неумолимо раскручивала свою нить.

Гитлер, готовясь к войне с Советским Союзом и желая усыпить бдительность советских людей, пошел на то, чтобы показать в Москве свой «железный кулак» — лучшие самолеты Германии.

«— Пусть русские убеждаются в том, что после договора мы доверяем им, — рассуждали немцы. — Кто же будет показывать свои военные секреты ближайшему противнику? Пусть смотрят — и верят нам… А подняться до нашего уровня развития авиации Советы все равно не успеют…

В Москву, в Научно-исследовательский институт Военно-Воздушных Сил, перегнали из Германии самые современные самолеты. Это были истребители: „Хейнкель-100“, „мессершмитты“ — МЕВ-109 Е, МЕ-110, МЕ-209, МЕВ-108.

Два типа бомбардировщиков: „Юнкерс-88“ и „Дорнье ДО-215 В“.