Олег Антонов - [44]

Все «шараги» были непосредственно подчинены кровавому триумвирату: Ягода — Ежов — Берия.

По их указанию для работников тюремного КБ были созданы не чудовищные лагерные, а более или менее человеческие условия. Заключенных прилично кормили. Спали они не на нарах, а в постелях с бельем. Прогуливались в «обезьяннике», на плоской крыше здания, огороженной высокой железной решеткой.

Заключенным была обещана свобода в случае, если ими будут созданы самолеты, превосходящие по своим характеристикам зарубежные образцы.

А задача была нелегкая. Четыре группы КБ должны были создать четыре совершенно новых по своим данным военных самолета. Вот эти группы:

Группа В. М. Петлякова — высотный истребитель под № 100.

Группа В. М. Мясищева — высотный бомбардировщик под № 102.

Группа А. Н. Туполева — пикирующий бомбардировщик под № 103.

Группа Д. Л. Томашевича — новый истребитель под № 110.

А поскольку все группы технически были подчинены главному конструктору А. Н. Туполеву, последний выработал свою, общую для всех групп концепцию, которую он проводил достаточно четко.

Сводилась она вкратце к следующему:

Самолеты нужны стране, как черный хлеб.

Следовательно:

а) нужно выработать доктрину использования авиации, основанную на проектах реально возможных машин;

б) на базе уже освоенной технологии и производственных возможностей создать машины, пригодные для крупносерийного производства;

в) если эти образцы по своим данным будут немного отставать от западной рекламы — черт с ними, возьмем количеством;

г) чтобы между количеством и качеством не возник непоправимый разрыв, необходимо: всемерно развивать технологию опытного самолетостроения, освободив его от забот по серии, для чего создать на заводах достаточно сильные серийно-конструкторские бюро; опытные КБ следует загружать двумя видами задач: новыми образцами для передачи их в серию и перспективными машинами, по своим данным резко вырывающимися вперед.

Трудно поверить, но именно так начало свою работу необычайное конструкторское бюро, носившее тюремную кличку «шарага». Работы начались в огороженном со всех сторон, полностью изолированном от окружающего мира здании в подмосковном лесу в Болшеве.

Когда во дворе его возвели макет конструируемого бомбардировщика, военные летчики заметили его с воздуха и решили немедленно прийти на помощь: какой-то самолет потерпел аварию в лесу…

Закрытое КБ решили перевести в Москву, в специальный комплекс зданий, расположенных на углу улицы Радио и реки Яузы.

Еще через какое-то время сильно разросшееся учреждение переехало в многоэтажный корпус, где ранее располагалось конструкторское бюро, осиротевшее после ареста генерального конструктора А Н. Туполева. Работники НКВД заняли кабинет руководителя, он же теперь в качестве арестанта ютился на этаже для заключенных вместе со своими репрессированными соратниками.

Александр Николаевич, периодически встречавшийся с Берия, который требовал отчета о ходе проектирования, не стеснялся высказывать наркому внутренних дел законные требования конструкторов-заключенных.

Туполев демонстративно рассовывал по карманам коробки папирос при свидании в кабинете Берия: моим ребятам нечего курить, да и кормят недостаточно!

— Выдавать папиросы, — приказал Берия своим сотрудникам.

— А вот с поварами плохо — нет их… — добавил он.

— Как нет, — спокойно возразил Туполев. — А вы в «Национале» возьмите. Что вам стоит арестовать шеф-повара — и сюда..

Ночевали в спальнях, каждая на 20 человек. Никакой переписки. Ни газет, ни радио.

За каждым конструктором — его административная тень, без которой — никуда. Заключенные придумали для сопровождающих свои клички — «попка» или «вертухай».

Логика тюремщиков была предельно проста. Если заключенные сделают что-то путное — лавры пожнут в НКВД. Здесь говорили: против буденновской конницы и ворошиловских тачанок мы выдвигаем современные танки и самолеты. За такое вождь похвалит…

Ну а если не сделают — отправим зеков обратно на лесоповал и на Колыму. Что мы в конечном итоге теряем?

И в этих условиях заключенные делали подлинные чудеса.

Вскоре на заводе закончили испытание «сотки», созданной группой Петлякова. Разнесся слух — машина примет участие в Первомайском параде.

Все опальное КБ высыпало утром Первого мая в «обезьянник», чтобы увидеть свое детище в воздухе. День был ясным. В синем небе четко просматривались силуэты самолетов, летевших в сторону Кремля со стороны Белорусского вокзала. А вот и «сотка». Сверкнув серебром обшивки, она стремительно обогнала всю группу самолетов и свечой взмыла ввысь.

Не машина — красота…

Но что это? Снизу, под самолетом торчат какие-то темные предметы. Лишь через три дня заключенные конструкторы узнали о том, что летчик Стефановский, оторвавшись от земли, попросту забыл убрать шасси — просматривались колеса истребителя.

— Но на такой скорости воздушный поток мог сорвать шасси самолета, — заметил кто-то из заключенных.

— И упаси бог, если это шасси упало бы в районе Красной площади. В этом случае всем нам несдобровать, — воскликнул напуганный конструктор. — Нас бы обвинили в очередном покушении на вождя.