Октябрьская революция предана? - [2]
Но если Октябрьская революция была не социалистической (пролетарской), а капиталистической (буржуазной), то снимается вопрос и о предательстве этой революции; не предательство было, а шел естественно-исторический процесс превращения крестьянской России в капиталистическую[7]. Ошибившись в определении ХАРАКТЕРА РЕВОЛЮЦИИ, Троцкий не мог не ошибиться и в определении движущих сил процесса, подменяя объективное — субьективным. Это — не в порицание Троцкому, это — в назидание нашим современникам; уж слишком часто в истории даже у крупных политических деятелей личные сиюминутные представления о своей роли в событиях, (более всего — преувеличенные, довлеют над объективным анализом самих этих событий).
Впрочем, Троцкий в этом — не последний, но и не первый, еще Ф. Энгельс писал:«Когда приступаешь к выяснению причин успеха контрреволюции, то всюду наталкиваешься на готовый ответ, будто дело в господине А или гражданине Б, которые «предали» народ. Этот ответ, смотря по обстоятельствам, может быть правильным или нет, но ни при каких обстоятельствах он ничего не объясняет, не показывает даже, как могло случиться, что «народ» позволил себя предать».
Это — важно, но главное — дальше:«И печальна же будущность политической партии, если весь ее капитал заключается в знании того факта, что гражданин имярек не заслуживает доверия»[8].
Заметим, что ВКП(б)—КПСС, проводя борьбу с «врагами народа», а затем — «раздевая»[9] каждого предыдущего генсека устами последующего, шла именно этим путем к своей «печальной будущности» и - пришла...
Но мы-то сейчас говорим о Троцком, который нашел своих «врагов народа» в бюрократах. «Как сознательная политическая сила бюрократия изменила революции», — пишет Троцкий. — «Октябрьская революция предана правящим слоем» («П. р.», С. 208—209). «Свободный труд несовместим с существованием бюрократического государства» («П. р.», С. 200). Как видим, Троцкому («Второй бюрократ после Ленина») даже в 1936 г. было жаль расстаться со своими иллюзиями о социалистической революции в 1917 году. Но не мешало бы и Троцкому знать, что еще мудрый Адам Смит напоминал, что бюрократы — служащие — это всегда именно СЛУГИ хозяев-собственников (рабовладельцев, феодалов, капиталистов), а страна принадлежит не служащим, а хозяевам. Поэтому ссылки на бюрократию (а теперь — и на партократию) объясняют немного: на деле, не лакеи, а барин виноват... Кто хозяин-барин «после 17-го»? Вот в чем вопрос! На него Троцкий не ответил, ошибочно отождествив слугу с хозяином. Думается, в наши дни ближе всех к истине стала «марксистская платформа в КПСС», утверждая, что в СССР к 1990 г. сложился неустойчивый конгломерат «элементов докапиталистических, государственно-капиталистических и социалистических общественных отношений»[10]. Сам же Троцкий ставит вопрос: «Есть ли бюрократия господствующий класс?» («П. р.», С. 205—209). Ставит — и не может на него ответить, справедливо считая, что советская бюрократия — НЕ класс, «государственных капиталистов», но и государственная собственность — НЕ социалистическая («П.р.», С. 211).
Какая же тогда собственность была фактически в СССР со времени написания «Преданной революции» до ее первого издания в нашей стране? Ответ дан несколькими строчками выше.
Но кто же воплощал в себе, в ком персонифицировались капиталистические производственные отношения? Сущность отношения капитала и его историческая миссия — в накоплении, а не в потреблении. Накопление капитала в СССР осуществлял не предсельсовета, не секретарь райкома и не начальник Осоавиахима — эти, как и всякие чиновники, были лишь слуги хозяев. Накопление осуществляли ХОЗЯЙСТВЕННИКИ, директора предприятий, ДИРЕКТОРСКИЙ КОРПУС, который и был подлинным хозяином Страны Советов. Ко времени написания «Преданной революции» в ходе индустриализации, создания МТС и совхозов, развития культурно-бытовой сферы директорский корпус сформировался как «начальство», отмежевался от других слоев населения, занял руководящее место в обществе. Вместе с тем директор оставался еще «вещью в себе», не помышляя о существовании своем вне сложившейся системы, уже будучи, по существу, господствующим классом[10]. Троцкий отмечает, что в 1933 г. было 17 тыс. директоров и заместителей, свыше 860 тыс. администраторов и специалистов всего советского хозяйства («П. р.», С. 116), но увидеть в «красном директоре» того самого «белого капиталиста», которого предреввоенсовета Троцкий приказал бы на фронте «шлепнуть без промедления», — этого Троцкому не было дано: явление существовало в неразвитом виде, а из-за рубежа силу рынка Троцкий явно недооценивал. Ну, а сегодня журнал «Эксперт» (отнюдь не «левый») № 3 за 1996 г. прямо утверждает «Вся власть Советам Директоров». Так оно и есть.
