Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история - [169]
«А теперь совсем о другом». В 1955 году сэр Уинстон Черчилль оставил пост премьер-министра и еще десять лет до смерти скучал. Влиятельные друзья решили сподвигнуть пенсионера на образовательно-политическую инициативу, одновременно поставив ему национальный памятник, и создали в 1960 году Черчилль-колледж.
Этот первый колледж, названный в честь еще живущего человека, – кульминация культа Черчилля в послевоенные годы. Из всех стран империи приходили пожертвования на строительство колледжа: медь из Родезии, ковры из Индии, древесина из Австралии, Новой Зеландии и Нигерии. Академический шарф и гребные лодки колледжа выкрашены в цвета Черчилля на скачках – шоколадный и розовый. «Вперед!» – гласит девиз колледжа, ключевое слово в знаменитой речи Черчилля в мае 1940 года «Кровь, пот и слезы»[98], пропускной пароль, приобретающий новый оттенок в риторике вокруг учреждения этого колледжа. Девиз «Вперед!» в конце 50-х, в самый разгар холодной войны, означал, что Черчилль-колледж должен создать новую, техническую элиту, которая обеспечит Великобритании ведущие позиции.
По примеру Массачусетского технологического института, акцент в образовании делается на естественных науках. Согласно уставу, семьдесят процентов студентов и доцентов должны быть математиками, инженерами или естествоиспытателями. Первым ректором, призванным еще Черчиллем, стал нобелевский лауреат, физик-ядерщик сэр Джон Кокрофт. Однако на входе по классической кембриджской традиции мы читаем гекзаметр Вергилия в качестве девиза: «Счастлив тот, кто мог познать причины вещей».
Этот колледж финансирует не государство, а промышленность и частный бизнес. Это учреждение королевского масштаба в смысле пространства и персонала, в котором изначально было шестьдесят членов (теперь более ста сорока) и пятьсот сорок студентов. Пройдя между кирпичными пилонами, минималистской абстракцией сторожевых ворот, мы входим в колледж и перед нами открывается комплекс строений и газонов, разбросанных с такой широтой и щедростью, словно эта территория площадью семнадцать гектаров – только начало бесконечных возможностей.
Между 1959 и 1968 годом компания Richard Sheppard, Robson & Partners построила серию из десяти внутренних дворов, студенческие общежития из коричневого жженого кирпича с бетонными поперечными полосами, похожими на смотровые щели, и большими эркерными окнами. Как сателлиты кружат эти дворы вокруг ядра колледжа, общих помещений, столовой, аудиторий, библиотеки. Традиционная планировка дворов и кампусный ландшафт находят здесь новое единство. Это архитектура 1960-х: деловитость плоских крыш, окна с рамами из тикового дерева и легкий налет брутальности. Грозный, как военная речь Черчилля, тремя цилиндрическими бетонными сводами возвышается над окрестностями холл колледжа.
На траве расположилась скульптура Барбары Хепуорт с шармом абстракции 1960-х годов – Four-square Walk Through, четыре ломтя эмментальского сыра из бронзы.
А другой фрагмент эпохи между тем покинул колледж: историк литературы Джордж Стайнер. Вместо положенного преподавания среднего периода в творчестве Драйдена он интерпретировал лирику по Марксу и Фрейду, говорил в переполненных залах о структурализме, культуре и варварстве и других неортодоксальных предметах, что снискало ему нелюбовь со стороны академического истеблишмента и увеличило популярность среди студентов, во всяком случае во время вьетнамской войны. Джордж Стайнер был литературным гуру, но кафедру получил, только покинув Кембридж в 1974 году.
На тот случай, если вы ищете часовню колледжа, она находится в дальнем углу кампуса. Изначально ее должны были построить у входа, потом решили не строить вообще. Часовня – анахронизм, во всяком случае в обществе людей, занимающихся естественными науками, возмущался ученый-генетик Френсис Крик. «Говорят, что в городе церкви стоят наполовину пустые, – написал он Черчиллю 12 октября 1961 года. – Вот пусть и ходят туда». К своему протестному письму знаменитый ученый приложил десять гиней на финансирование борделя для колледжа: это было бы очень полезное заведение, писал Крик, и со временем гетеры колледжа получили бы такое же право обедать в колледже, как капелланы.
В 1967 году в колледже все же появилась часовня, построенная в экуменическом стиле на частные пожертвования. Содержится она тоже на собственные средства, и так демонстративно расположилась на краю спортивной площадки, что ее скорее можно принять за эксцентричную общественную уборную. За холодными стенами прячется насыщенный интерьер. Часовня в плане повторяет греческий крест и содержит витражи Джона Пайпера (1970).
На поросшем травой склоне между часовней и колледжем в 1992 году был открыт Мёллер-центр. Вытянутое, светло-коричневое строение из клинкерного кирпича, с поясом из песчаника и цилиндрической крышей, «словно выдавленная из тюбика зубная паста» (The Observer). Чуть в стороне стоит восьмиугольный бельведер со стеклянным пирамидальным куполом. Это конференц-центр и в то же время отель на семьдесят номеров был построен по проекту датского архитектора Хеннинга Ларсена. Учредил его на собственные средства соотечественник Ларсена Мерск Маккинни Мёллер, транспортный и нефтяной магнат и большой почитатель Черчилля.
Как в разных городах и странах отмечают День Победы? И какую роль в этом празднике играют советские военные памятники? В книге на эти вопросы отвечают исследователи, проводившие 9 мая 2013 г. наблюдения и интервью одновременно в разных точках постсоветского пространства и за его пределами — от Сортавалы до Софии и от Грозного до Берлина. Исследование зафиксировало традиции празднования 9 мая на момент, предшествующий Крымскому кризису и конфликту на юго-востоке Украины. Оригинальные статьи дополнены постскриптумами от авторов, в которых они рассказывают о том, как ситуация изменилась спустя семь лет.
В этой книге излагаются истории четырех олигархов: Бориса Березовского, Романа Абрамовича, Михаила Ходорковского и Олега Дерипаски — источником личного благосостояния которых стала Россия, но только Лондон обеспечил им взлет к вершинам мировой финансово-экономической элиты.
В своей книге Алла Валько рассказывает о путешествиях по Украине и размышляет о событиях в ней в 2014–2015 годах. В первой части книги автор вспоминает о потрясающем пребывании в Закарпатье в 2010–2011 годы, во второй делится с читателями размышлениями по поводу присоединения Крыма и военных действий на Юго-Востоке, в третьей рассказывает о своём увлекательном путешествии по четырём областям, связанным с именами дорогих ей людей, в четвёртой пишет о деятельности Бориса Немцова в последние два года его жизни в связи с ситуацией в братской стране, в пятой на основе открытых публикаций подводит некоторые итоги прошедших четырёх лет.
В этом сочинении я хочу предложить то, что не расходится с верой в существование души и не претит атеистическим воззрениям, которые хоть и являются такой же верой в её отсутствие, но основаны на определённых научных знаниях, а не слепом убеждении. Моя концепция позволяет не просто верить, а изучать душу на научной основе, тем самым максимально приблизиться к изучению бога, независимо от того, теист вы или атеист, ибо если мы созданы по образу и подобию, то, значит, наша душа близка по своему строению к душе бога.
Автор, около 40 лет проработавший собственным корреспондентом центральных газет — «Комсомольской правды», «Советской России», — в публицистических очерках раскрывает роль журналистов, прессы в перестройке общественного мнения и экономики.