Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история - [150]

Благодаря одному из членов колледжа я удостоился чести вступить под веерный свод часовни. Спиральная лестница в северо-западной башне ведет в узкий коридор, идущий вдоль боковых стен, на которые опираются мощные дубовые балки, образующие массив освинцованной крыши. Немного ниже этих балок есть темная комната, волнистый пол которой представляет собой обратную сторону веерного свода. Зажатый между дубовыми ребрами и каменной оболочкой, я чувствовал себя Ионой во чреве кита. Гением, который создал эту чудесную крышу, был Джон Уэстелл. Мастер-каменщик принимал участие в строительстве часовни Кингз-колледжа с 1485 года; среди приписываемых ему веерных сводов есть поперечная башня в Кентерберийском соборе и задние хоры в кафедральном соборе Питерсборо, но его неоспоримым шедевром является часовня Кингз-колледжа. Реджинальд Эли, архитектор Генриха VI, первоначально запланировал строительство готического звездчатого свода, но Джон Уэстелл завершил часовню в 1512–1515 годах этим царственным веерным сводом, самым большим в Англии.

Уэстелл и его товарищ, мастер-каменщик Томас Стоктон, также построили большую часть сводов в боковых приделах, богато украшенные крытые галереи и угловые башни, а также создали превосходно вырезанные геральдические эмблемы, насчитывающие более четырехсот предметов, включая розы, короны, опускные решетки, французские лилии, гончих с герба Бофоров и валлийского дракона с герба Тюдоров.

Генрих VI был очень недоволен всеми этими украшениями. Он хотел, чтобы вся часовня была такой же простой, как ее восточная сторона, потому что это дом Божий. Однако Генрих VIII превратил вестибюль часовни в геральдическую выставку собственного королевского дома – величественный вход в государственную церковь, тюдоровский зал славы, поскольку шаткое основание новой династии нуждалось в таких подпорках, как роскошное собрание эмблем. Согласно историку искусства Дэвиду Уоткину, «такое архитектурное использование геральдики характерно для Испании и может быть следствием женитьбы Генриха VIII на Екатерине Арагонской в 1509 году».

Великолепный экран из темного дуба, подарок от короля, отделяет прихожую часовни от хоров. Здесь, как раз в нужный момент, громадное пространство интерьера прерывается самым примечательным образом. Врата клироса поднимаются как триумфальная римская арка, а орган конца xvii века над ними охраняют два ангела, дующие в сияющие трубы. Это настоящий архитектурный театр. Внутренние контрасты тоже необычны и поразительны: среди готической архитектуры можно видеть ренессансную деревянную резьбу на экране и скамьях для певчих; колонны, пилястры, фризы, круглые арки и разные классические формы создают почти маньеристское изобилие фигур и украшений. В Англии начала эпохи Возрождения нет ничего равного по качеству. Приезжали ли резчики по дереву из Италии, Франции или Голландии? Мы не знаем их имен, но они оставили инициалы HR и RA, Henricus Rex (король Генрих) и Anna Regina (королева Анна – Анна Болейн, вторая жена Генриха VIII, на которой он женился в 1533 году и которую обезглавил в 1536 году) – ценное свидетельство для датировки работ.

В отличие от резчиков нам известны имена мастеров, которые создавали окна, поскольку их контракты сохранились. Бернард Флауэр, королевский стекольщик, был первым из шести английских и фламандских художников, изготавливавших витражные стекла с 1517 по 1547 год. Это самый полный цикл церковных витражных окон с правления Генриха VIII. Во время Второй мировой войны они были вынуты и хранились в безопасном месте, а после войны понадобилось пять лет, чтобы установить их на прежнем месте. Стилистически они отражают переход от готики к Ренессансу, а иконографически верно следуют традиции Средневековья. Верхние секции двадцати четырех боковых окон пересказывают истории из Ветхого Завета, в то время как нижние секции содержат соответствующие сцены из Нового Завета. Большое восточное окно со сценами Страстей Христовых и Распятия уравновешивает сцену Страшного суда, изображенную на западном окне (1879). Оно производит глубокое впечатление и может служить уроком по истории искусства, но для непосредственного эмоционального восприятия я рекомендую картину в одном из боковых приделов – «Распятие» Крейга Этчисона (1994) – образ бесконечного и безвременного одиночества. На стекле в прихожей часовни есть выгравированное сообщение: «Джон Блекмор в 1747 году помыл эти окна». Более поздний гравер добавил: «Их снова нужно помыть».

Фаворитом у посетителей является великолепное полотно Рубенса, но когда оно появилось здесь, вызвало бурю споров. Картина «Поклонение волхвов» была написана в 1634 году для фламандского женского монастыря. Впоследствии она была куплена герцогом Вестминстерским, продана на аукционе за рекордную для того времени сумму двести семьдесят пять тысяч фунтов и преподнесена в дар колледжу новым владельцем. Однако она была слишком велика для свободного места под восточным окном, поэтому члены колледжа демонтировали исторический главный престол и обшивку стен вплоть до хоров. Этот вандализм «во имя искусства» был бы давно забыт, если бы результат оказался убедительным, но с тех пор Святое Семейство, изображенное на этом шедевре барочной живописи, непрерывно вступало в эстетический конфликт с тюдоровскими окнами прямо над ним. Однако давайте не преувеличивать масштаб бедствия; то, что было сделано на другом конце часовни, с эстетической точки зрения представляет гораздо худшую катастрофу, а именно – сувенирная лавка в прихожей.