Окрыленная мечтой - [20]

Когда они стояли и смотрели на фламинго, чинно бродящих по пруду, к Бретту обратилась пожилая женщина:

— У вас такая милая девочка, я просто не могла этого не отметить. И ваша жена — она так молодо выглядит. Тоже очень милая.

Голос Бретта был предельно серьезен.

— Спасибо, мэм. Я женился на ней, когда ей было двенадцать. Мы с холмов, мэм.

— Что? А… я понимаю.

Женщина в смятении поспешила прочь. Бретту пришлось опереться на ограду, чтобы не упасть в припадке беззвучного смеха.

— Бретт, как ты мог? — ахнула Керри. — Ты хоть когда-нибудь бываешь серьезным?

Она, сама того не сознавая, не стала его стыдить.

— Только тогда, когда это действительно нужно. А это часто случается — такая работа. Не тревожься, принцесса. Наслаждайся. Я стар и безопасен. Просто клоун.

Керри в отчаянии махнула рукой:

— Сдаюсь. Ты невозможен.

Он приподнял ей подбородок, так что ей пришлось взглянуть в его смеющиеся серые глаза, пришлось заметить, как вьются его черные волосы и что у него упрямая ямочка на подбородке. Она не могла оторваться от его улыбки, чувствуя, что вся дрожит.

— Но красавчик, разве не так? — сказал он.

Она не удержалась от смеха, и Кончита подхватила его своим чистым, высоким голосом. И солнце стало ярче, небо голубее, а мир преобразился в волшебную сказку. Никакого прошлого, полного мучительных воспоминаний, никакого будущего с его неизбежным выбором — осталось только волшебное «сейчас», разделенное с сумасшедшим, удивительным мужчиной и милой маленькой девочкой.

По дороге обратно в «Люпитас» Кончита уснула, прижимая к себе здоровой рукой плюшевого коалу, купленного ей Бреттом, и положив блестящую черноволосую голову Керри на колени. Так, наверное, чувствуешь себя, когда у тебя есть собственный ребенок, подумала Керри. Удовлетворение. Наполненность. Вот каково давать успокоение, а не только искать его.

Когда так и не проснувшаяся Кончита была сдана в надежные руки Люпиты, Бретт предложил прокатиться по побережью до бухты Мишон-Бэй.

— Это немного романтичней, чем бельевой шкаф, — добавил он.

Чувство удовлетворения, расслабленности исчезло мгновенно, уступив место неуверенности, граничащей с паникой. Прекрасно осознавая, что выглядит испуганной школьницей, и не находя причины для своего страха, Керри сказала:

— Нет, Бретт! Уже поздно. Я… я устала.

Серые глаза стали свинцовыми, как море перед штормом.

— Сегодня я не обещал хорошо себя вести. И я думаю, что на самом деле ты не хочешь, чтобы я хорошо себя вел. Там, глубоко внутри, где ты похоронила настоящую, теплую Керри Кинкайд.

— Бретт…

— Посмотри на меня, Керри! — Его голос стал жесток.

Он взял ее за плечи, и его хватка была болезненной.

Не в силах сопротивляться, Керри повиновалась. Она взглянула ему в лицо, а оно все приближалось и приближалось.

— Нет! — Это был не возглас, это был всхлип.

— Да, милая. — Его губы слились с ее, заглушив все ее остальные «нет».

Слепо, беззвучно она боролась с напором его страсти. Зло, безрезультатно колотила кулачками его плечи. И неожиданно Керри осознала, с чем в действительности она борется, и похолодела от страха и неприятия. Это было ответное желание ее сердца. Предательство собственных губ, против воли размягчающихся под его поцелуем.

Бретт наконец отпустил ее. Его голос был неровен, когда он сказал:

— Милая, я знал, что нас влечет друг к другу, но понятия не имел, что так сильно. Ох, Керри, малышка…

Он снова потянулся к ней.

К Керри вернулось ощущение реальности, принеся с собой воспоминания о другом мужчине, другом времени. Где-то в мозгу эхом отдавались слова. Влюбленная девушка говорила: «Иногда я боюсь, что проснусь — и окажется, что Джонни исчез».

Это был ее голос, она разговаривала с Линдой. Говорила о воображаемом страхе, который давно стал ужасной реальностью.

— Никогда… не прикасайся больше ко мне, — выдохнула Керри. — У меня уже была такая любовь. Я потеряла ее. Я больше не хочу ее. Ты понял меня?

Ярость Бретта была ничуть не слабее ее.

— Вполне понял. Теперь я знаю, зачем ты добровольно заключила себя в башню слоновой кости. Ты боишься еще раз почувствовать любовь. Настоящую, от которой земля шатается, в которой слились желание, нежность и бог знает что еще. Ты боишься снова почувствовать боль.

Керри зажала уши дрожащими руками, пытаясь заглушить его слова. Они срывали покровы с ее самых сокровенных мыслей.

— Перестань. Пожалуйста. Это мое личное дело. Оставь меня в покое, Бретт.

Он остался глух к ее просьбе.

— Жизнь полна опасностей. Керри, никому не гарантировано пожизненное счастье. Конечно, если ты боишься делиться чувствами с другими людьми, ты никогда ничего не потеряешь, но и не приобретешь тоже. Керри, разве ты этого хочешь? Чтобы жизнь была безопасной, стерильной… и пустой?

— Не твое дело, чего я хочу. — Ее голос поднялся вверх и сорвался на всхлип. — Я скажу тебе, чего не хочу. Я не хочу… тебя с твоими остроумными замечаниями и плейбойскими замашками!

Он вспыхнул. Его голос, напоенный гневом, был очень громким.

— Ну хорошо, принцесса! Пусть будет по-твоему. Я не против того, чтобы долго ждать выигрыша, но только дурак продолжает играть, когда шансы равны нулю. У меня, может, есть недостатки — о некоторых из них я только что узнал, — но глупость никогда не была одним из них.