Окрик памяти. Книга третья - [49]
В 1915 году в Англии Россия приобрела ледокол «Князь Пожарский», позже переименованный в «Макаров». Это имя по наследству перешло к ледоколам более поздних поколений.
Филателия об адмирале
Нельзя обойти памятные издания филателистического содержания, весьма близкие к филокартии по назначению. За много лет в списках отечественных почтовых знаков накопился богатый материал об адмирале. Самое первое издание почтовых марок, имеющих косвенное отношение к имени Макарова, относится к 1938 году. Тогда в память о спасении с дрейфующей льдины экспедиции Папанина почтовое ведомство выпустило серию из трех марок. На одну из них на фоне капитанского мостика, дымовой трубы и мачты ледокола «Ермак» поместили портреты участников дрейфа И.Д. Папанина, Э.Т. Кренкеля, П.П. Ширшова и Е.К. Федорова. В ознаменование 100-летия со дня рождения адмирала в 1948 году вышла двухмарочная серия с портретом С.О. Макарова в овальной рамке (цвет. илл. 162). Спустя год его портрет поместили на марке, сюжет которой содержит демонстрацию А.С. Поповым своего первого радиоприемника (художник И. Сорокин). Через 40 лет вновь на такой же сюжет отпечатали очень красочную почтовую миниатюру по картине художника Н.А. Сысоева (Попов, Макаров, демонстрация приемника). Но, пожалуй, наилучшей маркой за все годы филателии с портретом адмирала стала марка 1989 года в серии «Адмиралы России». Портрет С.О. Макарова с памятным спецгашением появился и на почтовом конверте 1973 года (илл. 163).
Надо сказать, тема ледокола «Ермак» стала очень популярной в филателии. Его изображение можно встретить на марках нашей страны (1976) и Северной Кореи. В 1959 году в честь столетия со дня рождения изобретателя радио А.С. Попова отпечатали марку, на которой показали сюжет 1900 года из эпопеи спасения ледоколом «Ермак» рыбаков со льда Финского залива. Это был первый в истории случай, когда «беспроволочный» телеграф-радио сделал свои первые практические шаги по спасению людей.
На отечественных изданиях почтовых конвертов ледокол появился впервые в декабре 1955 года (илл. 164). С тех пор на конвертах, на специальных штампах он возникал не однажды. В последний раз – совсем недавно, в 1999 году, по случаю 100-летия со дня спуска его на воду. В моей коллекции хранятся также памятные штампы, их еще называют – каше, с собственноручными подписями капитанов дизельных ледоколов нового поколения «Ермак» и «Адмирал Макаров» (илл. 165). Несколько раз издавались конверты, посвященные памятнику Макарову в Кронштадте и Николаеве (1962, 1967, 1972, 1973, 1989), а также 70-летию Николаевского кораблестроительного института имени С.О. Макарова (1990).
БАХМЕТЬЕВ И ЕГО ТОБОЛЬСКИЙ КОЛЛЕГА СКАЛОЗУБОВ
«В пауке пет ничего законченного.
То, что сегодня представляется завершенным,
назавтра может оказаться лишь началом
какого-то нового этапа».
II. И. Бахметьев.
В середине 1980-х годов я, не будучи в достаточной мере информированным об имеющихся публикациях, самонадеянно вознамерился собрать материал о губернском агрономе из Тобольска Н.Л. Скалозубове. Чем больше вникал в содержание собранных документов и напечатанных статей, тем больше убеждался, что предпринятая мною попытка оказалась, мягко говоря, запоздалой. Все, что можно было узнать и рассказать об этом замечательном человеке, уже прозвучало на страницах местной печати и в работах других авторов. Достаточно назвать монографическую работу И.Л. Шелухина «Николай Ильич Скалозубов» (Новосибирск, 1961). Казалось бы, имела место рядовая неудача, нередко встречающаяся в краеведческих поисках. Надо махнуть рукой на впустую потраченное время, успокоиться и, чтобы не потерять чувство ритма, с новыми силами и намерениями взяться за очередную и новую тему. Все это так, все правильно, но подспудно что-то удерживало меня возле папки «Скалозубов», не позволяя отправить ее, бесполезную, на дальнюю полку. Но что? Очередной (сколько их было!) и лихорадочный просмотр записей, выписок, ксерокопий, вырезок из газет... Позвольте, позвольте! Откуда здесь, в эпистолярном наследии Скалозубова, взялась фамилия Порфирия Ивановича Бахметьева? Я наслышан об одном из них. Это академик Болгарской академии наук, профессор Софийского университета, заведующий кафедрой экспериментальной физики П.И. Бахметьев (1860–1913, илл. 166). Большую часть своей короткой жизни, 32 года из 53-х, он провел вне родины – России. Передо мной несколько его писем, адресованных Н.Л. Скалозубову из Софии в Тобольск в августе – октябре 1904 года, ответы нашего агронома, и даже статья Бахметьева «Биометрические исследования из области ботаники» в 18-м выпуске «Ежегодника Тобольского губернского музея» за 1910 год, часть вторая.
Ну что ж, переписка Скалозубова с одним из зарубежных корреспондентов делает честь не только знатоку сибирского сельского хозяйства, но и всему зауральскому краю, успехи которого стали известны в Болгарии – далеком и теплом краю, укрепляет авторитет Скалозубова-агронома в глазах почитателей его таланта. Дело-то с зарубежной перепиской и публикацией для тех времен, в отличие от советских десятилетий, в общем, явление вполне заурядное, если бы... Вот тут-то до меня и дошло, наконец, что же на протяжении многих месяцев не давало мне покоя, когда почти бесцельно, но с необъяснимым чувством ожидания вероятной удачи, перебирал с надеждой листки в папке.
