Окрайя - [12]

- Но ведь, наверное, кто-нибудь все равно пытался это сделать?

- Да, - согласился Акси. - Конечно, пытались. И не раз. Но обратно никто из них не вернулся.

- Так, может быть, они дошли до Шапки Мира и остались там?

- Все может быть. Я не берусь судить о том, чего не знаю.

- А где мой ярл? Тоже в Чертоге?

- Нет. Я думаю, что он ушел к подземным людям. Да ты же сам видел, как из скалы вышел подземный человек, взял Айгу за руку... Ну, и увел!

- А часто у вас такое случается?

- Конечно, нет! И то, обычно это так: кто-нибудь вдруг просто исчезает без всякого следа. Но чтобы вот так, у всех на виду, подземный человек пришел к кому-нибудь, призвал его и увел за собой - такое у нас здесь впервые. Теперь у нас никто в сопки не ходит. Боятся все!

Я засмеялся и сказал:

- Ну, их-то брать не станут.

- Мало ли! Подземцы - злой народ. Говорят, что те, которые им попадаются, потом работают на них до полного изнеможения. Если приложить ухо к земле, то почти всегда можно различить, как грохочут молоты в подземных кузницах.

- Но ярлу, - сказал я, - такое не грозит. Его же призвали к Хальдеру.

- Это совсем не обязательно, - с усмешкой возразил Акси. - Подземцы это не только злой, но и очень лживый народ. Они-то и друг друга обманывают с превеликим удовольствием, а уж что касается нас, настоящих людей, то тут они тем более своего не упустят. Когда подземец вышел из скалы и окликнул твоего господина, все наши очень испугались. А вдруг, они подумали, он вздумает и их заманивать? Но, к счастью, обошлось.

Я слушал Акси, хмурился. Я понимал: он мне не лжет, а просто повторяет то, чего наслушался от других. Глупец! Да и Торстайн глупец. И трус - я же прекрасно видел, как он задрожал, когда увидел этого мерзкого человечка из скалы. Хоть этот человечек-то - тьфу, не на что было смотреть! И потому мой ярл его ничуть не испугался, смело вошел в скалу...

И вот время идет, а его все нет и нет обратно. Ну что ж, наверное, не зря здесь у них, в Окрайе, говорят: "У каждого своя судьба - кому в Чертог, а кому и к подземцам". И я был мрачен, гневался, я спрашивал у Сьюгред, сколько мне еще так лежать, и зачем. Она не отвечала. Значит, еще долго. Я спать не мог. Я почти что не ел. А потом моя рана, которая и так все не заживала и не заживала, и вовсе начала гноиться. Акси первым заметил это и невесело сказал:

- Похоже, скоро ты умрешь.

- Похоже, - согласился я.

- Небось, не хочется?

- Не знаю, - равнодушно сказал я.

- О! - сказал Акси. - Это хорошо. Тогда тебе будет легко умирать. Но прежде ты должен попрощаться.

- С кем?

- С нами, с кем еще!

- А как у вас прощаются?

- А очень просто. Когда приходит такой срок, тебя садят в углу - вон там, на ту скамью, - дают тебе еды, питья, какого пожелаешь, а мы садимся здесь и здесь и здесь, и слушаем. А ты нам должен все рассказывать.

- Все?

- Обязательно. Для остающихся это весьма и весьма поучительно - знать все. Ну а для уходящего... Вот, даже взять тебя. Зачем тебе что-то скрывать, когда ты все равно уходишь, и уходишь навсегда? Это при жизни нами принято некоторые из своих мыслей утаивать, недоговаривать, прятать, носить в себе. Но если собираешься уйти совсем, то это нужно делать налегке, оно так надежнее. Я же говорил уже, что Шапка Мира - это очень далеко, путь до нее тяжел, особенно зимой, и потому чем меньше при тебе всякого груза, тем тебе будет проще идти, и потому тем короче окажется твоя последняя дорога.

- Но я, - воскликнул я, - не белобровый! Так разве меня ждут на Шапке Мира?

- Конечно, нет! Но тебя ждут в твоей земле. А это тоже, скажем так, путь неблизкий. Это во-первых. А во-вторых, у нас такой обычай, так у нас все уходят. И так и ты уйдешь!

- Возможно, - сказал я; мне не хотелось с ним спорить.

Да и еще подумалось: а спорить-то зачем? Также зачем, когда я ухожу, мне что-то скрывать, тем более от них, от белобровых?! Ведь никто из них до нашей страны никогда не доберется и, значит, никому из наших не сможет повторить того, что я им здесь буду рассказывать. А посему пусть будет так, по-здешнему: пусть они сходятся сюда, ко мне, пусть рассаживаются, где как кому удобнее, и слушают, и слушают, и слушают... А что! Им теперь некуда спешить - море давно уже и накрепко замерзло, а солнце как зашло, так и взойдет теперь только весной. Акси так и сказал:

- Наши люди очень довольны тем, что ты собрался уходить в такое спокойное время. Ведь они теперь все свободны до самого Старшего Винна.

- А Старший Винн, это когда?

- Это нескоро. Но, думаю, каким бы любопытным ни был твой рассказ, ты к тому времени все равно успеешь его закончить. Ведь так?

- Да, - согласился я, - надеюсь, это будет так. Что ж, я готов начать!

Акси ушел, созвал своих сородичей. Меня пересадили на почетную скамью, потом мне поднесли кубок с питьем, рядом с кубком поставили мису с едой, потом зажгли по всем углам побольше плошек, и только уже после всего этого чинно расселись - каждый, где кому положено.

И тогда я и начал свой рассказ. Сперва я рассказал, как я родился, кто мои родители, потом какой у нас был дом, как звали моих братьев и сестер, потом как, кем и почему был убит мой отец, как мы его похоронили, как я уже на следующий день пошел, мстил за отца - и как меня схватили, посадили в яму, как ярл - наш, глурский, младший ярл - помиловал меня и мне вернули меч...