Окрась все в черный - [41]
Любой нормальный человек на моем месте так бы и сделал. А я поступил как полный идиот. Послушав еще немного и ничего не услышав, приоткрыл дверь, заглянул в квартиру. Поступок в высшей степени безрассудный, даже необъяснимый. Нового выстрела не последовало. Тогда я открыл дверь пошире и вошел, правда, очень осторожно, не выпуская ручку двери, в любой момент готовый убежать. Генка сидел все на том же месте, в кресле, у окна, голова его была низко опущена, и что-то вообще в его позе было неправильное.
— Генка! — испуганно окликнул я его, но он никак не прореагировал. — Гамазинский, хватит прикалываться! — Он даже не шевельнулся.
Я сделал шаг по коридору, потом другой — ручку двери пришлось отпустить — дверь хлопнула. Генка и на этот звук не прореагировал. Я двинулся дальше, подошел совсем близко. Рука Гамазинского, безвольно повисшая, все так же сжимала пистолет, а сам он… Я тронул его за плечо. О господи, что я делаю, ведь ясно же, ясно, что мертв. Тело его качнулось, тело его повалилось на меня. Затылок его был пробит и в крови. Чертов прикольщик, почему он выстрелил себе в затылок?! Кто же стреляет в затылок? В лоб, в висок, в конце концов, в рот…
Осторожно переложив его на кухонный диванчик — длинные Генкины ноги не поместились, свисали, — я стал судорожно нащупывать пульс. Не нащупал. Потому что он мертв, это же ясно! Приложил ладонь ко рту, чтобы ощутить тепло дыхания, — конечно, не ощутил. Да мертв он, черт побери, застрелился. Я слышал выстрел, я думал… А он опять спектакль разыграл — вот так обставил свое самоубийство.
Самоубийство! Слово резануло мой мозг, слово меня потрясло, так потрясло, будто я его в первый раз услышал и понял смысл. Самоубийство. Да, да!
Это было самоубийство. Я так долго ломал голову, так долго не мог догадаться…
Я поднял Генку, перенес и снова усадил в кресло. Пистолет не выпал из его руки, в пистолет он вцепился мертвой хваткой. Чуть подправил, придал телу нужную позу. Отошел на пару шагов, посмотрел. Вот так, именно так. Вот что он задумал сделать, как же я не мог догадаться?! Кресло стоит не на том месте, и свет падает не с той стороны, а в остальном все просто превосходно! Интерьер готов, сегодня мне удивительно легко работалось. Зарисовать бы… У Генки одолжить карандаш и… Нет, неудобно у мертвого! Это уже мародерство какое-то. Лучше запомню так. Да я ведь и пишу чаще всего по памяти, потому что терпеть не могу натурщиков.
Зажмурился, поместил в интерьер квартиры на Болгарской, подошел к окну с улицы, заглянул — приоткрыл глаза, сверяя образ, — закончено. Все, мой «Вечер»…
Что-то за спиной грохнуло. Я вздрогнул, обернулся — люди, в ужасном количестве, входили в квартиру. Один из вошедших отделился от прочих, выкрикнул тонким голосом моего несчастного мертвеца:
— Стоять! Вы арестованы!
И сразу же, не дав мне опомниться, не дав ничего сказать в свое оправдание, навалился на меня — я опрокинулся на пол, руки, заведенные сзади, свела судорога. Но именно в этот момент в голове моей пронеслась сумасшедшая мысль: алиби на четвертую смерть я себе обеспечил.
Глава 8. Четвертая смерть
(Нина Шмелева)
Нина Витальевна проснулась от звука работающей электрической дрели. Кто-то из соседей опять затеял ремонт. Впрочем, в их доме это перманентное состояние. Дом состоял из крошечных конурок, только по недоразумению названных квартирами. Каждый пытался хоть как-то расширить свой закуток, например ванную соединить с туалетом, или увеличить комнату за счет кухоньки, или кухоньку — за счет прихожей. Ничего хорошего из этого не получалось, и вечно стоял шум, но, видно, людей уже сама деятельность утешала. Дом назывался малосемейка. Почти все семьи были совсем не малыми: три, четыре, а то и пять человек. И требовалось хоть что-нибудь предпринять — не сидеть же сложа руки и смотреть на это жилищное безобразие.
Нину Витальевну шум раздражал. Ей перестройки не требовались, потому что вот уже два года никакой семьи у нее не было. Дочь вышла замуж и уехала, и тут вдруг выяснилось, что у мужа давно имеется другая женщина.
— Я не хотел расстраивать ребенка, — сказал он ей дня через три после дочкиной свадьбы, — потому и молчал все эти годы. Ирочка у нас такая ранимая девочка…
Он так проникновенно это сказал, что она все простила, отпустила его к другой женщине и даже с легкостью согласилась на размен квартиры. Свою прекрасную трехкомнатную они разменяли на двушку-хрущевку и эту конурку в малосемейке. Конечно, в конурку отправилась Нина Витальевна, а не ее неверный муж — у неверного ведь теперь была тоже семья: «молодая» жена с пятнадцатилетним сыном.
Но это ничего, все это можно было пережить, потому что еще оставалась работа, которую она очень любила. Работа всегда занимала почетное третье место: дочь, муж и она, работа, и только потом уже все прочие радости жизни. Днем она почти не страдала, почти забывала, что вот и осталась одна. Но невозможно было жить по вечерам. Соседи вечно сверлили, пилили, стучали, переругивались между собой, скандалили, шумно мирились — семейность их прямо-таки била ключом, и только у нее никакой семьи теперь не было.
Иван Молчанов — писатель-пророк. События, которые он изображает в романах и рассказах, обязательно происходят на самом деле, а его герои — настоящие люди. И если он описывает смерть своего персонажа — вскоре умирает реальный человек. Но Иван не может изменить ни одного своего сюжета, даже когда события ему не нравятся, даже когда он боится того, что произойдет на страницах его книги, а значит, и в реальной жизни. И вот однажды Иван сам становится героем собственного романа, и то, какая судьба его ожидает, он сможет узнать лишь по завершении последней книги…
Наталья уже давно догадалась — муж Михаил изменяет ей с ее сестрой Мариной. Но о том, что ребенок, которого сестра должна вот-вот родить, тоже от него, Наталья узнала только на следующий день после похорон… Михаил решил отметить годовщину их свадьбы, но вдруг выбежал из-за праздничного стола в соседнюю комнату и… выбросился из окна! Наталья еще не знала, что незадолго до гибели муж получил по электронной почте фильм, в деталях воспроизводящий сцену самоубийства… Неужели оно было кем-то спланировано?
Журналистка Анна Дубровина после интервью с крупным бизнесменом получила от него диск с тремя видеосюжетами. В первом люди в панике пытаются купить шубу в жаркий летний день. Во втором пожилой мужчина разбивает витрину, выхватывает из нее зонтик и в ярости его уничтожает. В третьем зрители на рокконцерте внезапно набрасываются на музыкантов. Камера выхватывает лицо человека, хладнокровно наблюдающего за обезумевшей толпой… Анна попыталась дозвониться до бизнесмена, но оказалось, что он погиб через пару часов после их беседы.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.