Оковы прошлого - [39]

— Да, я совсем забросил твои дела, бедная моя Жо! Мне стыдно. Почему ты не напомнила мне раньше?

— Теперь, когда ты живешь здесь, я все откладываю на завтра, говорю себе — «не сейчас, это может подождать», — с улыбкой призналась Жозефина.

Они сели рядышком, и Альбан стал сортировать почту в зависимости от срочности.

— Почему ты не платишь по счетам сразу, когда они приходят?

— Потому что не знаю, хватит ли денег на моем счету. Я не могу понять, что мне пишут из банка. С тех самых пор, как они перестали обозначать сумму в франках!

Альбан взял последнюю выписку, изучил ее, сверился с корешками чековой книжки. Жозефина получала небольшую вдовью пенсию, и у нее не было другого имущества, кроме виллы. При виде этих счетов у Альбана часто сжималось сердце. В глазах общества Жо была женщиной, которая никогда не работала и не платила взносов. Просто супруга некоего Антуана Эсперандье, разорившегося владельца фарфоровой фабрики. Но для своей семьи Жозефина была опорой, не больше и не меньше. Скрывая от всех несовершенства невестки и сына, она вырастила троих внуков, а потом, пережив смерть Феликса и Маргариты, еще много лет со всем справлялась без посторонней помощи. Когда у Антуана начались финансовые трудности, Жозефина отказалась от помощи горничной. Имея на попечении трех подростков, переворачивавших весь дом вверх дном, она никогда не жаловалась и на все проказы смотрела снисходительно. Превосходная хозяйка, до самой смерти Антуана она все тянула на себе, не ожидая ни от кого благодарности. На смену величию часто приходит упадок: так и Жо, которая в восемнадцать лет считалась одной из самых богатых невест, в восемьдесят четыре оказалась на грани нищеты.

— Жо, калькулятор еще работает?

В свое время Альбан подарил ей калькулятор с крупными кнопками, чтобы пересчитывать евро в франки.

— Берешь банковскую выписку и смотришь на верхнюю цифру — это остаток на счете. Вносишь ее в окошко калькулятора… Вуаля! Ты знаешь, сколько у тебя денег.

Но, увидев цифру, он каждый раз расстраивался. Ему хотелось помочь бабушке, но так, чтобы она об этом не узнала. Они с братьями оплачивали все счета за «Пароход» и могли бы заплатить за электричество и телефон во флигеле Жо, ведь это совсем немного.

— Так… Налог на жилье платим мы, это — тоже, и это… Послушай, лучше будет, если я все заберу и посмотрю на свежую голову.

—А чем занята твоя голова? — с улыбкой спросила Жо.

— Ничем особенным. И вообще, я хочу есть. Угостишь меня обедом?

— А Валентина?

— Она на два дня уехала в Париж.

Его голос предательски дрогнул, и Жозефина внимательно посмотрела внуку в глаза.

— Вы случайно не поссорились?

— Скажем, у нас вышло маленькое недоразумение.

— Вот как? Мне Валентина показалась очень понятливой. И она тебя обожает.

— Валентина считает, что я слишком скрытный.

— И она абсолютно права! — воскликнула пожилая дама. — Ты не умеешь делиться проблемами, все держишь в себе.

— А ты разве не такая?

Альбан решил воспользоваться так кстати подвернувшимся предлогом.

— Ты разве не такая? — повторил он. — Почему ты никогда не рассказываешь нам о наших родителях?

Не ответив на вопрос, Жозефина встала и направилась к плите.

— Я приготовлю тебе сырное суфле.

— Жо!

— Ну что? — нервно отозвалась она. — Что именно ты хочешь узнать? Они умерли, Альбан, пусть спят спокойно! И меня, старуху, пожалей.

Альбан открыл было рот, чтобы рассказать ей о находке Луи, но передумал. Если Жозефина рассердится на детей Жиля, это будет несправедливо. Можно, конечно, соврать, что это он нашел бумажник, но, если поразмыслить, зачем приставать к ней с расспросами, ведь она давным-давно решила молчать? Со вздохом сожаления он отказался от своего намерения.

— Твои рабочие снуют повсюду, как муравьи, — глядя в окно, сказала Жо.

Ее голос прозвучал непривычно жестко. Интересно, это потому, что она была против ремонта, или она почувствовала опасность, таящуюся в вопросах Альбана? Он подошел к бабушке и обнял ее за плечи:

— Жо, ты просишь меня тебя пожалеть, а ведь я всегда тебя жалею. Если эта тема под запретом, я не стану тебя мучить. Не хочу тебя огорчать.

Не оборачиваясь, она погладила его по щеке.

— Спасибо, дорогой.

Хитрая. Она тоже не собиралась упускать свой шанс. Альбан предложил оставить эту историю в покое, а ведь большего она и не желала. Жозефина решила сменить тему.

— Что Валентине понадобилось в Париже? Это из-за работы?

— Думаю, да.

Альбан достал из шкафа две тарелки и принялся накрывать на стол.

— Поговорили глухой с немым, а, внучок? — весело заметила Жозефина. — Мы оба предпочитаем молчать, когда нас расспрашивают.

— По правде говоря, она расстроилась, — уступил Альбан. — Думаю, ей надо немного передохнуть. Побыть одной. А Давид все твердит — сделай ей предложение, не тяни…

— Прекрасная мысль.

— Но не сейчас. Она даст мне от ворот поворот.

—Уверена, что нет.

—А я говорю — да! Мне кажется, Валентина задыхается рядом со мной, ей здесь скучно, она не может разобраться в своих чувствах.

— В этом ты прав. Но не в своих, а в твоих чувствах она не может разобраться.

— Она тебе сказала?

— Не напрямик.

Всем своим видом выражая сомнение, Альбан воздел очи к небу, чем не на шутку рассердил бабушку.