Оковы для ари - [2]
Но ему нравилось, что они, эти взгляды, у нее были.
С кьердом тоже творилось что-то странное. Он больше не ластился к своей хозяйке, не искал ее внимания. Казалось, для него Фьярра тоже стала чужой.
На поиски без вести пропавшей морканты, воспитательницы ее лучезарности, были отправлены лучшие ищейки империи. Колдунья исчезла внезапно, в то самое злополучное утро, и Скальде требовал от своих людей как можно скорее ее отыскать. Но Блодейна будто сквозь землю провалилась. Как в свое время туда же провалился Крейн.
В покоях морканты не обнаружили ничего, кроме сундуков с нарядами да шкатулок с украшениями. Лишь одна вещь привлекла внимание тальдена – старинный манускрипт, полный древних, давно позабытых магических таинств. И среди них одно, особенно заинтересовавшее ледяного мага…
И вот теперь выясняется, что его ари – пустышка, отчего подозрения, точившие сердце наследника, еще больше усилились.
Не обращая внимания на робкие просьбы сердобольных целителей сначала успокоиться, а потом уже говорить с будущей правительницей, Скальде толкнул резные створки, остервенело ударив по ним ладонями. Служанки, помогавшие госпоже одеться к завтраку, вспугнутыми пташками разлетелись по углам спальни. А сама Фьярра съежилась в кресле, прижала к груди колени и уткнулась в них лицом, не решаясь поднять на мужа потухший взгляд.
Кьерд апатично лежал рядом, умостив морду на скрещенных лапах. Никак не отреагировал на появление тальдена, не встал на защиту любимой хозяйки, когда Ледяной, в несколько шагов преодолев разделявшее их расстояние, грубо дернул ее за подбородок, заставляя поднять голову.
Ему нужно было видеть ее глаза, в которых снова стояли слезы. Видеть эти глаза в момент, когда давящую тишину спальни нарушит вопрос, что вот уже столько времени не давал Скальде Герхильду покоя:
– Где. Моя. Жена?!
– Аня, солнышко, давай уедем отсюда, пока не поздно. Ты уже столько денег на это жулье угрохала. Я уже молчу про время! – расстроенно всплеснула руками мама и проводила отъезжающий от остановки автобус тоскливым взглядом.
Дореволюционная колымага, на которую пришлось пересесть в соседнем городке, чтобы попасть в эту глухомань, обдала нас залпом вонючего дыма и медленно укатила в пасмурный ноябрьский полдень. А мама тем временем, демонстративно откашливаясь, перешла на некое подобие тротуара. Ну или того, что от него осталось. Угодила шпилькой в выбоину в асфальте, культурно выругалась, после чего вздохнула безнадежно, наконец-то поняв, что до вечера нам отсюда теперь уже точно не выбраться.
Автобусы в село с символическим названием Ведьмовское (надеюсь, что и правда Ведьмовское, а не Шарлатанское) наведывались нечасто. Мы приехали утренним рейсом с пересадкой, вечерним собирались вернуться в Москву.
Вернее, собиралась я, смотаться по-быстрому туда и обратно, но мама в последний момент напросилась в попутчицы и всю дорогу истребляла мои и без того немногочисленные нервные клетки. То сокрушалась по поводу нашего с Воронцовым грядущего развода, то ворчала, что ей не по душе идея фикс единственной и такой упертой дочери, которая (я то бишь) вознамерилась во что бы то ни стало разобраться с проклятием Королевых.
– Лучше бы потратила свободное время на поиски работы, раз уж вы с Лешей решили разбежаться, – завела по новой свою шарманку. – Как выпустилась, так только на пару собеседований и сходила. Три месяца после свадьбы дурью маешься. И вот, теперь еще и развестись собралась.
Вообще-то дурью маялась Фьярра, а я делом занимаюсь. И, как обычно (даже здесь, на Земле), отдуваюсь за, мать ее, лучезарность. Фьярра всячески избегала встречаться с моими близкими. За что они на меня разобиделись, и вот только сейчас, спустя почти месяц после моего возвращения из Адальфивы, мы наконец помирились. Потому и взяла с собой маму. Чтобы опять не дулась на меня как мышь на крупу.
– Аня, может, все-таки передумаешь? – идя по безлюдной улочке, мимо развалюх, которые язык не поворачивался назвать домами (да и на гордое звание сараев они тоже не тянули), продолжала донимать родительница. – Лешик ведь против развода. Он так мне вчера и сказал. А ты чего упираешься рогом? Что такого могло случиться, что ты даже видеть его не хочешь?
Случилась Фьярра.
Ну и моя любовь к Скальде.
– Ма-а-ам, ради бога, прекрати, – теряя терпение, простонала я. – Ну сколько можно одно и то же? Мы с Воронцовым уже все обсудили, решили и постановили.
– Решила ты, Аня! И, пожалуйста, называй мужа по имени. Он тебе пока еще все-таки муж!
Ну, это, к счастью, дело поправимое и явление временное.
Закусила губу, чтобы вслух не ляпнуть лишнего, и принялась с горем пополам соскребать остатки выдержки. Мне нервничать никак нельзя, иначе маман обзаведется симпатичным кляпом изо льда. Ей психологическая травма будет обеспечена, а меня совесть замучает.
Глубоко вдохнула, на миг прикрывая глаза, и с благодушной улыбкой предложила родительнице ускориться.
Провинциальный пейзаж не радовал. Накрапывал мелкий дождь, а собравшиеся в сизые комья тучи недвусмысленно намекали, что в любой момент эта морось может обрушиться на нас ливнем. За кособокими домами густой пеленой вырастали сосны, разбавляя унылую панораму какими-никакими красками природы. Изрезанная колеями дорога чавкала грязью. Мама шла медленно, осторожно, будто ступала по минному полю. Сама виновата – нечего было надевать новенькие замшевые сапожки в такую погоду.
