Окопники - [13]
Стоявший возле сарая часовой не мог нам толком объяснить, где расположилось артснабжение полка. Мы с Петром побрели наугад к дому.
Из неприкрытой двери клубился пар. Громадная изба была битком набита людьми. Одни спали на полу, в обнимку с винтовками, другие дремали сидя. В дальнем углу горела коптилка, вокруг нее расположились несколько человек. Они довольно громко переговаривались между собой, нисколько не заботясь о том, что мешают спать другим. Впрочем, храп спящих заглушал не только их, а и доносившуюся из‑за двери перестрелку на передовой. Мы осмотрелись, прислушались. Определили безошибочно: вокруг коптилки сидели бойцы из нашего полка. Переступая через тех, кто лежал на полу, кое‑как, зигзагами пробрались к ним.
— А, прибыли, голубчики! — воскликнул Кравчук. — Мое почтение! — Он снял шапку с лысой головы и повел вокруг широким жестом. — Располагайтесь.
Глаза у него блестели. Перед ним на ящике из‑под мин стояли кружка и консервная банка с торчавшим из нее ножом, лежал ломоть хлеба.
Кравчук был хорошим оружейным техником, но характером посвоенравнее, чем Чулков. Тот был суровым, а этот — мнительным и сварливым. Вот и сейчас он как бы сверлил нас своими маленькими глазами. Ему хотелось, кажется, сказать нам еще что‑то колкое, но в голову не приходили нужные слова.
Такой встречи мы не ожидали. У меня закипала злость на Кравчука. Я впервые видел его пьяным. Захотелось быстрее уйти отсюда куда угодно, хоть опять на мороз, лишь бы не стоять перед ним.
Рядом с Кравчуком сидел старшина Чулков. Тут же примостился и дядя Вася, приехавший часом раньше. Наша машина отстала в дороге, потому что пришлось менять ска г.
— Налей хлопцам, — сказал дядя Вася, обращаясь к Чулкову. — Видишь, почернели от холода.
— Почернели, — зло передразнил его Кравчук. — Дунин вторую неделю сидит в снегу на снарядных ящиках и то не почернел.
— Ладно, — проворчал в ответ Чулков. — Дунин еще в гражданскую сидел на снарядных ящиках, а этим по восемнадцать…
Меня удивило то, что Чулков обращался к Кравчуку на «ты». Этого мы раньше не слышали. Они были примерно одного возраста, но Кравчук — начальник мастерской, а Чулков — всего — навсего старший оружейный мастер.
— Наливай, наливай, — торопил дядя Вася.
Чулков плеснул спирт в кружку и протянул Петру. Тот отказался. Тогда ста™ совать кружку в мои закоченелые руки. Я чуть не уронил ее и тоже отказался. Кравчук рассвирепел:
— Нет, вы посмотрите на них. Отказываются!.. А их уговаривают…
Я глотнул спирта впервые в жизни: не хотелось подвод. ить Тулкова. Внутри у меня все загорелось, перехватило дыхание. Дядя Вася подал котелок с водой и кусок хлеба.
Вслед за мною выпил и Петр.
Мы молча жевали хлеб, вытирая рукавами слезившиеся глаза
— Привыкайте, — сказал Чулков. — Вы на войне. На передовой. Она тут вот. До нее рукой подать. Утром этот дом был у фрицев, а сейчас у нас. Пока будете жить…
— Жить?! — перебил его Кравчук, скривив рот в недоброй улыбке.
— Так вот, — продолжал старшина, будго не слыша реплику Кравчука, — здесь не до нежностей. Спали или нет, ели или не ели — спрашивать никто не будет. Война! Этим все сказано…
Мы уже знали кое‑что о войне, но далеко не все, и поэтому слушали внимательно. То, что говорил Чулков, обжигало пас, как выпитый спирт. На наших пальцах, казалось, еще сохранились следы школьных фиолетовых чернил, которыми мы писали сочинения о высочайших идеалах человеческих отношений. И, конечно, для нас каждый шаг на войне был открытием, по трясением. А Чулков воевал чуть ли не с первого ее дня. Побывал в окружении, вынес на себе станковый пулемет. Он бывалый солдат, и каждое его слово значило много.
— На войне надо как? — вопрошал старшина. — В узком окопе, набитом народом, как эта хата, сумей пройти, никого не задев. В открытом поле, где, кажется, никого нет, непременно выследи и сшиби врага, иначе он тебя сшибет. Ты — или тебя.
— Он вас научит, — усмехнулся дядя Вася. — Мудрец да и только!
— А что, не так? — обиделся Чулков. — Тогда скажи, как? Объясни им, юнцам, чем война отличается от стихов, которые они учили в школе. Как там, у Пушкина? «Дика, печальна, молчалива, как лань лесная боязлива…» Так или не так?
— Как у Пушкина, я не упомню, а вот про войну ты толкуешь с ними не совсем так.
— Значит, ты против того, что на войне надо сначала съесть мясо, если его положили в котелок, а потом — все остальное? Обычно люди сперва едят суп, потом мясо, а на войне все наоборот. А почему? Да все потому, что убить могут, пока ты до мяса доберешься…
Чулков, наверное, долго бы еще философствовал, если бы не ударил совсем рядом снаряд, от которого затряслась изба, и посыпались из окон последние остатки стекол. Мы с Петром невольно пригнулись.
Последовали новые разрывы, но уже дальше.
— Ладно, хлопцы, ложитесь‑ка спать, — сказал нам дядя Вася, — с утра работать. Тут, чай, много оружия собрано, и требуется привести его в порядок.
Прилечь возле своих было негде. Только у самой двери оставалось незанятое место.
Там было холодно, но что делать… Положили вещмешки под головы и улеглись. Кто‑то выходил из избы, переступая через нас. Противник методично обстреливал тылы полка. Рызрывы следовали через равные промежутки. Я никак не мог уснуть. Петр тоже не спал.
Творчество Расула Гамзатова – источник мудрости и нравственный ориентир не только для современников, но и для многих будущих поколений.В книге подобраны стихи, вобравшие в себя и открывающие миру отношение великого Поэта к родителям, любимой женщине, малой и большой Родине, воинскому долгу, дружбе и человечности.Уроки жизни Расула Гамзатова обращают читателей к духовным истокам и истинным ценностям, без которых невозможно воспитание настоящего Человека и Гражданина.
Поэма «Горянка» — это романтическая история горской девушки, бросившей вызов адатам и победившей в этой нелегкой войне. В судьбе героини поэмы Асият раскрывается большая тема воспитания чувств, остро и смело ставятся наболевшие вопросы морали, быта и нравственного сознания горцев.
Гимн женщине — подруге, любимой, матери, дарующей жизнь, счастье, силы для нелегких свершений, мужество в тяжкой борьбе, — вот лейтмотив книги Расула Гамзатова.
Поэма «Берегите матерей» — гимн Родине, матери, женщине. Поэма это многозначна и поднимается до высоких гражданских обобщений, дробится на лирические отрывки или бытовые сцены и концентрирует внимание на образе. Идея поэмы, рожденный потребностью заполнить пустоту, которая образовалась после смерти матери, утолить жажду памяти и выразить чувство безнадежно неоплаченного долга перед ней, не сводится к одному конкретному образу — в поэме глубокое и взволнованное раздумье о жизни всех матерей и сыновей, их отношениях, о своем прощании с матерью, прощание всех матерей и сыновей.Идейно-нравственное содержание поэмы обогащает введение в ее художественную систему фольклорных национальных традиций, фольклорной образности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга о малоисследованных страницах Великой Отечественной воины.Известный советский поэт Евгений Долматовский рассказывает о подвиге воинов 6-й и 12-й армий. Вместе с другими армиями они приняли на себя первый удар фашистских полчищ, своим беззаветным мужеством задержали врага на Украине на подступах к индустриальным районам страны.Автор — очевидец событий — подкрепляет свой рассказ документами, свидетельствами других участников боев, материалами юных следопытов.Второе издание книги дополнено материалами дальнейших поисков.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.
В книгу включены программные произведения лучших поэтов XIX века. Издание подготовлено доктором филологических наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ В.И. Коровиным. Книга поможет читателю лучше узнать и полюбить произведения, которым посвящен подробный комментарий и о которых рассказано во вступительной статье.Издание предназначено для школьников, учителей, студентов и преподавателей педагогических вузов.
Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.
Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.
На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.