Окончательный монтаж - [25]

– Значит, адвокат в доле?

– Он свое получит. Нас это не касается.

– Что будет с владельцем галереи, твоим отчимом?

– Она с ним разберется. У него слабое сердце.

– И с остальными тоже. Я подумаю над твоим предложением. Времени у нас достаточно, до субботы еще пять дней.

Молодые люди встали.

– Я позвоню вам завтра, – уходя, сказал Алексей. Неожиданно он остановился и повернулся к хозяйке: – Вы знаете, как Иван женился на Ляле?

– Не спрашивала.

– Он увидел ее выступление в цирке. Сева сказал Ивану: «Ты же любишь миниатюрных женщин, Ваня. Почему бы тебе не жениться на этой тростиночке? Такая в любую щель и даже в водосточную трубу пролезет. Да еще с такой идеальной гибкостью!» Через три месяца они поженились. Ваш муж был дальновидным человеком, Екатерина Андреевна.

Гости ушли, а Катя вернулась к столику и налила себе еще вина. Ей не о чем было думать, она уже все для себя решила.

5

Мастерская художника Петра Юрьевича Томилина находилась в Измайлове. Он занимал четырехкомнатную квартиру, где не только работал, но и жил. Как член Союза художников Томилин должен был время от времени выставляться, однако игнорировал это, занимался частными заказами. Когда-то его считали восходящей звездой и прочили большое будущее, но постепенно стали забывать. Поначалу недоумевали, как такой прекрасный мастер решил уйти в подполье и наплевать на свое будущее. Но он не плевал на будущее, он зарабатывал деньги, обладая талантом копииста. Делать копии великих шедевров – тоже дар, не часто встречающийся.

Сегодняшнее воскресенье для всех причастных к аферам в гостинице выдалось очень хлопотным. Начался многодневный марафон с препятствиями, где победитель получал все, а проигравший мог не только потерять удачу, но и жизнь. Ставки были слишком высоки.

Юлия Михайловна Баскакова приехала к Томилину около полудня. В дверях они расцеловались. Юлия держала в руках тубус для чертежей и сразу же прошла в квартиру. Петр выглянул на лестничную клетку и, не заметив ничего подозрительного, захлопнул дверь. Они прошли в самую большую комнату, где и находилось рабочее место художника. Юлия была взволнована, хозяин понимал состояние гостьи и тихо за ней наблюдал, сев в старое скрипучее кресло. Петр очень хорошо знал Юлию. Когда-то она тоже была Томилиной, они прожили в браке тринадцать лет, и у них был общий сын – Алешка. Теперь бывшая жена носила фамилию Баскакова и была замужем за очень богатым человеком, одним из самых знаменитых коллекционеров русской живописи.

Юлия достала из тубуса свернутые в рулоны полотна и осторожно закрепила их на мольбертах.

Томилин хмыкнул.

– «Фуга» Кандинского была продана год назад в Нью-Йорке за двадцать миллионов, а «Этюд к импровизации № 3» – за двадцать два миллиона…

– Прекрати, Петя. Сегодня за эти четыре полотна можно получить сто пятьдесят без всяких торгов. Фанаты Кандинского, Малевича и Серова еще не перевелись и ждут своего часа. Меня беспокоит вопрос времени. Больше четырех дней я тебе дать не могу. В четверг копии должны быть сухими и готовыми к повторной экспертизе.

– Малевич не Рембрандт, проблем не вижу. Старые холсты я уже подготовил. Смыл с них мазню, можно наносить новую. Отличий ни один эксперт не увидит, но краски-то будут свежими. Даже после просушки и нанесения пыли.

– Это моя забота. Ты меня понял, Петя? Работай. В субботу получишь импрессионистов. Холсты достал?

– Целый арсенал. С Гогеном и Моне никогда проблем не было.

Юля закурила и села на диван.

– У тебя выпить найдется? Ужасно устала.

Художник достал из холодильника водку и грибочки. Рюмок у него не нашлось, пришлось дать граненый стакан. Несмотря на свои заработки, Томилин жил скудно, если не нищенски. Старая мебель скорее всего собиралась на помойках, о чистоте и говорить не приходилось, а, глядя на хозяина, складывалось впечатление, будто его голова никогда не знала расчески. Гостью, привыкшую к роскоши, ничего не смущало, она всякого в своей жизни повидала, до нынешних высот карабкалась по крутой винтовой лестнице.

– Операция прошла нормально? – спросил бывший муж, после того как Юлия выпила и закусила.

– Все сработало. Дело надо закрыть в течение недели, иначе оно может завести нас слишком далеко.

– Следствие ведется нелегально? Ведь так?

– До картин дело еще не дошло. Кулешов этой истории пока не знает. Я думаю, его не ставили в известность – слишком напуганы. Пока все иностранцы не разъедутся, хозяева отеля ничего предпринимать не станут.

– На их месте я бы в первую очередь заподозрил тебя.

– Я весь вечер была рядом с Рашидом Мамедовым и Эдди Нечаевым. Кстати. Я не уверена, что они обнаружили исчезновение картин из номеров.

– Я всегда удивлялся твоему оптимизму.

Юлия рассмеялась.

– Да, да, я помню. Именно с моей подачи ты заработал свой первый крупный гонорар. Как ты не хотел делать копию «Ночи над Днепром»! И все же сделал. А теперь она висит в музее. И все благодаря моему оптимизму. Если не верить в удачу, зачем жить?

– Удача, моя дорогая, всего лишь сухой остаток расчета! А тут тебе равных нет. Кажется, это твои слова.

Она помолчала, потом тихо сказала:

– Я так по тебе скучаю, Петруша. Когда же эта каторга кончится?