Окончательный диагноз - [25]

Глава 12

Карл Баннистер разбирал бумаги на столе доктора Пирсона, когда раздался стук в дверь и в патологоанатомическое отделение вошел доктор Коулмен.

– Доброе утро, – произнес он.

Старший лаборант с удивлением посмотрел на вошедшего – так рано сюда никто не заходит, всем известно, что Пирсон появляется не раньше десяти.

– Доброе утро, – не очень любезно ответил Баннистер. По утрам он был особенно раздражителен. – Вы к доктору Пирсону?

– Очевидно. Я доктор Коулмен. С сегодняшнего дня я здесь работаю.

Это было столь неожиданно, что Баннистер, бросив бумаги, выскочил из-за стола.

– Прошу прощения, доктор! Я не знал. Правда, я слышал, что вы должны приехать, но не думал, что это будет так скоро. Увы, доктор Пирсон будет часа через два, не раньше.

– Разве он не ждет меня? – осведомился Коулмен. На лице Баннистера появилось подобие улыбки, которая могла означать все, что угодно: и известное снисхождение к слабостям Пирсона, и намек на то, что Коулмен тоже, если захочет, может приходить позднее. Затем, вспомнив, что он еще не представился, торопливо произнес:

– Карл Баннистер, старший лаборант. – Коулмен пожал протянутую руку. – Если хотите, я могу показать вам лабораторию.

Коулмен колебался. Возможно, лучше подождать доктора Пирсона, но тогда придется потерять целых два часа.

– Ну что ж, если вы не очень заняты,. – согласился он.

– Работы, разумеется, у нас всегда хватает, доктор, но я почту за честь уделить вам время. – Голос Баннистера был откровенно подобострастным. – Прошу вас сюда. – И, открыв дверь в лабораторию серологии, он пропустил Коулмена вперед.

Джон Александер сидел за центрифугой, куда только что поставил пробирку с кровью.

– Это Джон Александер, лаборант, – представил его Баннистер, – он работает у нас недавно. Можно сказать, еще желторотый юнец в нашей профессии, не так ли, Джон? – Баннистера буквально распирало от чувства собственной значимости.

Коулмен подошел к лаборанту и протянул ему руку:

– Доктор Коулмен.

– Так вы и есть наш новый патологоанатом? – Александер с интересом посмотрел на Коулмена.

– Да. – Коулмен обвел взглядом лабораторию. Многое же здесь придется модернизировать. Он заметил это еще в прошлый раз, когда впервые побывал в больнице Трех Графств. – Чем вы сейчас занимаетесь?

– Исследование крови на сенсибилизацию. И по странной случайности это кровь моей жены.

– Вот как! – Молодой лаборант произвел на Коулмена куда более приятное впечатление, чем Баннистер. – Беременность? Большая?

– Пять месяцев, – сказал Александер, продолжая внимательно следить за центрифугой.

Коулмен обратил внимание на то, как быстро и четко он работает – ни одного лишнего движения.

– А вы женаты, доктор? – вдруг вежливо осведомился Александер.

Коулмен отрицательно покачал головой. Ему показалось, что Александер хотел еще что-то сказать, но передумал.

– Вы что-то хотели спросить?

Джон Александер ответил не сразу, словно раздумывая:

– Да, доктор.

Пусть это грозит ему неприятностями, но он должен высказать свои сомнения. После вчерашнего спора с Баннистером и той взбучки, которую задал ему Пирсон, он решил было оставить все как есть и не говорить больше о пробе по Кумбсу.

– Я хотел уточнить у вас кое-что относительно процедуры исследования крови, – сказал Александер.

Баннистер, до того молча стоявший в стороне, однако внимательно прислушивавшийся к разговору Коулмена с Александером, не выдержал.

– Послушай, если ты опять о том же, выбрось это из головы, – грубо прервал он Александера.

– А в чем дело? – сдержанно полюбопытствовал Коулмен. Но старший лаборант уже принялся отчитывать Александера:

– Не успел появиться новый доктор, как ты морочишь ему голову всякой ерундой. Хватит об этом, понял? – Затем, повернувшись к Коулмену, со снисходительной улыбкой пояснил:

– У него пунктик, доктор. А теперь, если хотите, мы пойдем в гистологию, – попытался он увести Коулмена.

– Одну минуту. – Коулмен обратился к Александеру:

– Если это касается работы, я готов вас выслушать.

– Мой вопрос непосредственно связан с тем исследованием крови, которое я сейчас провожу, – начал Александер. – Видите ли, у моей жены отрицательный резус-фактор, а у меня положительный.

– Это случается довольно часто, – улыбнулся Коулмен. – В чем же проблема? Результаты пробы, надеюсь, отрицательные?

– Все дело именно в пробе, доктор.

– То есть? – Коулмен никак не мог понять, что же так волнует лаборанта.

– Я считаю, что мы обязаны кроме обычных проб с физиологическим раствором и высокомолекулярным белком проверить также реакцию на сыворотку Кумбса, – взволнованно сказал Александер.

– Само собой разумеется, – продолжал недоумевать Коулмен.

– Что вы сказали, доктор? Будьте добры, повторите еще раз.

– Пожалуйста. – Коулмен по-прежнему не понимал причины волнения Александера и весь этот странный разговор. Лаборант просил его повторить элементарную истину, известную любому серологу. Зачем?

– Мы не делаем пробу по Кумбсу, – словно отвечая на его вопрос, сказал Александер и посмотрел на Баннистера. – Сыворотка Кумбса при исследованиях крови на сенсибилизацию у нас не применяется.

Коулмен подумал, что он ослышался. Александер ошибается, он работает здесь недавно и, по-видимому, что-то перепутал. Но в тоне Александера были неподдельное волнение и искренность.