Околдованная ловеласом - [12]

И вот теперь…

– Мои родители… э-э… они переехали в Австралию несколько лет назад. Это была…хм… их всегдашняя мечта.

Чейз возненавидела себя еще и за эту ложь, но впервые в жизни она не знала, что делать.

– Как? Оставили единственного ребенка и смотались на край света?

– Люди делают то, что делают, – неопределенно произнесла Чейз. – Разве тебе иногда не хочется вот так же исчезнуть на другом конце земли?

– Со мной такие исчезновения происходят довольно часто, но всегда по делу.

Чейз не могла представить для себя ничего более неподходящего, чем путешествие по миру с целью получения все больше и больше денег и возможностей заключения все более крупных сделок. Ее жизненными приоритетами всегда были стабильность, безопасность и выбор места, где можно было бы пустить глубокие корни. Она даже ухитрялась начинать этот, к сожалению, безуспешный, процесс укоренения.

– Я удивлена тем, что даже спустя столько времени ты все еще пытаешься компенсировать последствия «безответственных выходок» своих родителей. – Эти слова сорвались с языка Чейз прежде, чем она обдумала их, и она тут же пожалела о сказанном.

Алессандро же слова Чейз напомнили о том, как много она знала о нем, и всколыхнули горечь, уже затянутую тонкой ледяной коркой. Как все-таки могло случиться, что он рассказал этой женщине много такого, чего никогда никому не говорил.

Но тогда она была совсем другой. До нее Алессандро не встречал никого, похожего на Лилу. Молчаливая и в то же время ироничная; осторожная, но на Алессандро всегда смотревшая открытым взглядом; сдержанная, но умеющая как никто внимательно слушать собеседника.

Среди студентов с их пустой болтовней и среди псевдоискушенных, демонстративно скучающих людей, с которыми он общался в свои рабочие будни, Лила была для него оазисом покоя. И да, он многое рассказывал ей о себе потому, что Алессандро доверял ей, и еще потому, что, черт возьми, он был влюблен.

Алессандро стиснул зубы:

– У меня не вызывают интереса твои психологические экзерсисы.

– Пусть так, – произнесла Чейз в ответ на его реплику. – Однако если мне не позволено говорить о твоей истории, то я не понимаю, почему ты должен интересоваться моей.

Чейз меньше всего нужны были въедливые расспросы Алессандро о ее так называемых родителях. Но как он посмел намекать на то, что они оставили ее на произвол судьбы просто потому, что сочли возможным осуществить свою давнюю мечту эмигрировать в Австралию? Она почти посочувствовала этим мифическим родственникам.

На лице Чейз появилась странная полуулыбка, когда она осознала этот свой порыв. Алессандро тотчас сузил глаза. Чему она улыбается? У него возникло неодолимое желание узнать это.

– Так что с приютом? – Этим вопросом Алессандро заблокировал приятные мысли Чейз, вызвавшие ее улыбку.

– С приютом… – Чейз сделала уже знакомый ему вздох облегчения.

Угроза миновала, и Чейз начала описывать жизнь в Доме Бэт. Она улыбалась, рассказывая о женщинах, которые приходили в этот дом. Посвятила Алессандро в планы Бэт по реконструкции приюта. А потом сказала ему, что у него каменное сердце, если он решил снести приют (подумать только!) ради какого-то дурацкого торгового комплекса для людей, у которых денег куда больше, чем чувств.

Как профессиональный адвокат, Чейз не имела права на такие высказывания, но она не могла сдержаться.

Они вовремя прибыли в приют, и Алессандро сразу же определил свои возможности для инвестиций.

Большой дом в викторианском стиле явно нуждался в огромных денежных средствах для значительного ремонта. Однако место его расположения делало участок с приютом «жемчужиной», ожидающей грамотной, современной застройки.

Автомобиль въехал на территорию приюта, и по круговой дорожке они подъехали к дому.

– Это все досталось Бэт от родителей, – сообщила Чейз. – Здесь прошло ее детство. И хотя она превратила свой дом в приют, он все еще хранит для нее память о живших в нем людях.

В дверях дома их встретила сама Бэт, седовласая женщина лет шестидесяти. Выражение ее лица было хотя и настороженным, но приветливым.

– Некоторые из молодых женщин, что приходят к нам, оказывались в ужасном положении, – доверительно сообщила Бэт, когда они вошли в дом с простой, но очень практичной внутренней планировкой. – Чейз это знает.

– Да, проблемы такого рода не оставляют меня равнодушной, – откликнулась та.

Алессандро же либо молчал, либо подавал уместные реплики, когда ему показывали дом и знакомили с его совсем юными обитательницами, большинству из которых, беременным или с младенцами, просто некуда было идти, кроме этого приюта.

– Я стараюсь поддерживать их, даже заставляю заниматься, – поведала Бэт. – Ведь очень многие из девочек не видят больше смысла в получении образования, так как им, пятнадцатилетним, действительно очень трудно ходить на занятия, имея ребенка, о котором нужно заботиться. Многие из моих дорогих друзей – учителя и волонтеры – бесплатно дают им уроки, всячески помогают. Вот уж пример истинной добродетели человеческой!

Взгляды Алессандро и Чейз встретились поверх головы пожилой женщины, и его губы скривились в скептической, недоверчивой усмешке.