Око за око - [17]

— Только я пришел сюда покупать не посуду, а рабов. Скажи, ты видел их? Какие они?

Купец нахмурился и сразу потерял интерес к Эвбулиду.

— Мне некогда глазеть на рабов и даром терять с тобой время! — холодно заметил он. — Отойди в сторону, не закрывай мой товар!

— Пожалуйста! — сделал шаг в сторону Эвбулид, но купец неожиданно ухватил его за локоть:

— Вот если бы ты купил у меня что…

«Ах, хитрец! Все он знает…» — подумал Эвбулид, и ему почудилось, что даже глиняная девочка–негритянка смотрит на него с лукавой усмешкой.

— Хорошо, я, пожалуй, возьму вот это, — показал он пальцем на самую маленькую чашу с орнаментом. — И попрошу соседа написать на ней золотыми буквами… «Моему римскому другу — помни обо мне!»

— Это меняет дело! — снова стал любезным купец. — Хотя лично я предпочел бы иную надпись в адрес римлян. Не хочу обидеть твоего друга, но с тех пор, как у нас появились их ростовщики и всякие посланники, в Пергаме житья не стало ни нам, купцам, ни даже бедноте! Одни вельможи только и довольны. Но ничего, мы еще до них доберемся! — пообещал он. — Так каких тебе нужно рабов? Понятливых и выносливых из Сирии или угодливых и развращенных из Вавилона? А может быть, жителей Египта? Базилевс Птолемей поставляет вам, в Грецию, своих светлых подданных для тяжелой работы, а чернокожих — как рабов для роскоши. Или тебе нужны отличные пастухи? Тогда радуйся, сегодня пришла большая партия рабов из Фракии.

— Ты говоришь совсем как глашатай! — усмехнулся Эвбулид. — Но мне не нужны развращенные малоазийцы и тем более рабы для роскоши!

Он перехватил понимающий взгляд купца, брошенный на немощного Армена, и вспыхнул:

— Пока не нужны! А сегодня я хотел бы купить двух или… трех недорогих, но крепких рабов для работы на мельнице!

— Крепких и недорогих? — удивленно переспросил купец и вновь замолчал, красноречиво поглядывая на свой товар.

— Хорошо! — воскликнул Эвбулид, мрачнея от мысли, во сколько ему обходятся сегодняшние покупки. — Я куплю и эту чашу, потому что чувствую, что ты что–то знаешь…

— И не ошибаешься! — оживился купец. — А потому купи заодно и эту стеклянную колбу. Наши лекари ценят такие за стойкость даже к ядам, и сам Аттал хранит в них изобретенные им лекарства! Берешь?

— Ну, ладно–ладно!.. — проворчал Эвбулид. — Беру и колбу! Моя жена будет держать в ней свои благовония. Но, клянусь вашей пергамской Никой, если обманешь, эта колба навек поселится в твоем желудке!

— Воля твоя! — улыбнулся купец. — Слушай меня внимательно: когда глашатаи выведут на «камень продажи» партию рабов с Крита — не бери их. За этих отъявленных лгунов хозяин сдерет с тебя втридорога. Не торопись и тогда, когда поведут на продажу фракийцев. Я хорошо знаю их купца, он не сбавит ни обола. Не утруждай себя и осмотром воинственных пленников из Далмации. Но когда увидишь светлобородых огромных рабов с волосами цвета спелой пшеницы и глазами, как море в ясную погоду, не зевай. Возможно, это как раз то, что ты ищешь. А теперь прощай!

Купец показал Эвбулиду на афинянина, который осматривал вазы, то и дело оглядываясь на «камень продажи», и заговорщицки подмигнул:

— Меня ждет новый «покупатель»… Мои друзья из Пергама правильно подсказали мне, где лучше всего бросать якорь на афинской агоре!

3. Сколоты

Наконец торг начался.

Глашатаи вывели на помост первую партию рабов и, стараясь перекричать друг друга, стали расхваливать их достоинства.

— Рыбак из Финикии, двадцати трех лет! Вынослив, быстр, не имеет ни одного расшатанного зуба!

— Ремесленник из Эфеса! Сорок пять лет! Нет такого дела, которое не спорилось бы в его ловких руках!

— Грамматик из Коммагены! Не глядите, что стар, его седина — признак большой мудрости! У себя на родине он был великим ученым, и по его книгам учат сегодня детей даже в египетской Александрии! — Одиннадцатилетняя красавица! Смышлена, покорна, хрупка! Разве вы найдете еще у кого в Афинах сочетание таких редких достоинств? А она, кроме этого, умеет петь и танцевать!

Вытягивая шею, Эвбулид осмотрел рабов и расстроился: ну и привоз…

Мышцы рыбака тонки для тяжелых мельничных жерновов; плечи ремесленника — слабы. Старик–ученый и прикрывающая руками свою наготу девушка, с которой предусмотрительные глашатаи сбросили всю одежду, вообще не в счет. Остальные тоже — либо стары, либо малосильны.

Подивившись тому, что грамматик, как ни в чем не бывало, с любопытством осматривает макушки городских храмов, Эвбулид перевел глаза на торговца рабами, коренастого перса с выкрашенной ярко–красной хенной бородкой. Шедший где–нибудь по просторам Малой Азии в поисках дешевой добычи за римской армией или войском понтийского царя Митридата, он кивал теперь в такт каждому слову глашатаев. Его бегающие глазки выискивали в толпе возможных покупателей.

Долго ждать ему не пришлось.

На помост поднялись сразу несколько человек. Те, кто уже не раз покупал рабов, тут же начали заставлять мужчин приседать и подпрыгивать, проверяли крепость их шей, рук и ног. Заглядывали даже в рот. Другие изучали таблички на шеях рабынь и стариков, спрашивали торговца, нет ли у них скрытых дефектов.

Особенно много мужчин толпилось около девушки, в некоторых Эвбулид признал своих знакомых безденежных афинян.