Око вселенной - [3]

— Мы, можно сказать, тебя из бездны быта и семьи вытащили, — постоянно напоминала курсанту Степанида Грунина и уточняла: — Сопляк придурковатый…

— Ты что, и впрямь хотел жениться? — удивлялся Ладан Семенович, ошарашенно разглядывая Авдеева, и, как бы успокаивая себя, бросал фразу с демонстративным подтекстом: — Надеюсь, у нас в медкомиссии опытные психиатры.

Шаблин Анатолий Леонидович любил лишь женщин СМИтковского класса. Он «брал» их чистотой, свежестью и магическим обаянием полыхающей в душе и теле страсти. Ему было восемнадцать лет. В разведшколе ему присвоили псевдоним «Поэт». Кадровики ФСБ вычислили его по средствам массовой информации: газетам, журналам, телевидению и радио. Почти все журналистки центральных СМИ вдруг, к слову и не к слову, стали упоминать и цитировать молодого «открывшего новый люк гениальности поэта и мыслителя» Анатолия Шаблина, «внесшего в двадцать первый век литературу на своих плечах». Это было похоже на эпидемию. Главные редакторы в бессилии опускали руки, они не могли выгнать с работы всех представительниц прекрасного пола. А те неутомимо зудели с экранов и страниц газет: «О, великий Шаблин, о, великий Шаблин!», и скептические мужские комментарии и заявления терялись в этом массово-женском «О, Царь будущей литературы и поэзии, Шаблин!» Мужское недоумение общественное мнение воспринимало как банальную зависть, и было недалеко от истины. В конце концов о «новом Пушкине Шаблине» стали так много говорить, что на это обратили внимание в «секторе общественного мнения» ФСБ России и достали-таки произведение «великого и прекрасного Шаблина». Это была маленькая синяя книжечка в мягкой обложке, репринтное издание в 1000 экземпляров. Там был один прозаический рассказ, который начинался словами: «Рыдая от злости и экстаза, она воткнула вилку ему в мошонку», и несколько стихотворных произведений оригинального, если не сказать больше, жанра. Например, в стихах «Ручей» искусствовед из ФСБ прочитал такие строки: «Я положу тебе на грудь /рассвета ласковую суть/ и ты подохнешь/». Славу Анатолия Шаблина проверили и обнаружили у ее истоков литературно-эротическую секту «неоновые ангелы», членами которой были одни журналистки. Когда с Шаблиным, ангельским пастухом, поговорил кадровик ФСБ и упрекнул за цинизм, он лишь слегка пожал плечами и произнес:

— Талант в современной литературе, и вообще в искусстве, не причина для известности. Главный критерий славы — это умение вовремя и правильно кого-нибудь трахнуть или в нужный час и нужном месте дать трахнуть себя. Как я понимаю, именно это вы и собираетесь со мной сделать?

— Дурак ты, Шаблин, — грустно покачал головой чекист из спецсекции отдела кадров ФСБ, — слава Богу, что молодой. Если бы мы захотели с тобой сделать то, о чем ты говоришь, ты бы об этом никогда не догадался даже после самого процесса. Учиться пойдешь?

— Пойду, — кивнул головой Шаблин, — настоящий поэт должен быть разведчиком.

— Ну, — пожал плечами кадровик, — это тебе полковник Грунина объяснит.

Четверо в группе «Альфонсы» были восемнадцатилетними девственниками, не ведающими о своей коварной казановости. Кадровики вычислили их на призывных пунктах в разных регионах России: Ивана Коркина в Тольятти, Игоря Гривина в райцентре Талое; Абрама Сибирякова в Ессентуках, Павла Вяземского в Москве.

— Как хороши, как свежи были розы, — иногда иронизировал Мушка, накладывая взыскание на кого-нибудь из «девственников»…

— Такими вы и останетесь все пять лет до аттестации, — обещала непорочным курсантам полковник Грунина и объясняла: — Вы будете что-то наподобие ядерной бомбы в костюме от Арона Шварца, особенно после того, как вас научат «серому жесту».

На слэнге СВР «серым жестом» называли умение разведчиков класса «Альфонсы» входить в общество так, чтобы ни один мужчина, даже в случае обнаружения своей супруги или подруги у разведчика между ног, не заподозрил в нем соблазнителя, способного наставить ему рога. Прикладная психология достигала в спецслужбах таких высот, что штучки, подобные «серому жесту», в арсенале разведки и контрразведки проходили как рядовые.

Глава вторая

Как-то вдруг и сразу человечество на поверхности Земли осознало мысль великих, что наша планета очень маленькая, хрупкая и беззащитная капелька жизни в окружении глыбисто-ледяного и равнодушно-раскаленного хаоса, оторвавшегося от своего божественного родителя, Вселенского Саркофага, ласкательному имени которого — Смерть, оно, человечество, придало неоправданно-мрачный и неоправданно-безысходный смысл.

— Океан — это как бы примитивный тренажер Юпитера, — сказал Борнео Наум Васильевич, научный руководитель космической программы России, — так что можете представить, что это за планетка, при таком-то тренажере…

Научно-исследовательское судно «Град Китеж», оснащенное самыми последними достижениями науки и техники, в том числе двадцатиместной подводной лодкой для больших глубин батискафного типа «Мурена» и четырьмя игольчатыми глубинными торпедами «Рекс», вошло в район квадрата 666 акватории Мирового океана и встало на турбинные якоря. Кроме «Мурены» и «Рексов» на борту «Града Китежа» расположились: система глобального слежения «Небо-вода», аналитический биоэлектронный центр «ПГ», в шутку называемый «профессиональный гений», семь модифицированных межконтинентальных баллистических ракет нейтрализаторского класса и экипаж из ста десяти человек высококвалифицированных офицеров ВМФ России специализированного подразделения «Касатки», подчиняющихся официально Главкому ВМФ, а неофициально Михаилу Григорьевичу Волхву и… Тарасу Веточкину, ибо «Касатки» были прикреплены на время эксперимента в квадрате «Улья Шершней» к «ОМ» — отделу модификаций ФСБ.