— Я принес тебе отпущение грехов. Ты не должен гробить свою жизнь, потому что спас мою. Дважды. В ту ночь, когда был шторм, и в тот день…
Томас почувствовал, что его сердце готово выпрыгнуть из груди.
— Я говорю о субботе, 7 мая 1983 года… — продолжал Сет.
Томас слишком хорошо помнил этот день.
Он помнил отель, служебную лестницу, скрип паркета и даже запах цветов. Он помнил мелодию, доносившуюся из плеера: Do you really want to hurt me? Группа называлась «Калчер клаб».
В тот день он стоял рядом с Сетом.
Он нацелил револьвер на Лилиан Гордон.
— …о том дне, когда ты убил мою мать, — закончил Сет.
Мимо промчалась группка мотоциклистов, подняв за собой песочный вихрь.
— Я прошу у тебя прощения, — прошептал Томас. — Мне жаль… Я не должен был этого делать. Мы были всего лишь мальчишки…
— Я знаю.
— После выстрела я отступил в тот боковой темный коридорчик и вдруг понял, что совершил ужасную вещь. Я испугался…
— …и сбежал.
— Да, через черный ход по служебной лестнице. — Томас покусал губы. — Почему ты ничего не сказал копам?
Сет вздохнул.
— Чего ради? Я был виноват не меньше тебя: это ведь я тебя побудил это сделать. По логике вещей, я и должен был отвечать за последствия. К тому же у меня на руках были следы пороха, а поскольку я подобрал револьвер, на нем остались мои отпечатки пальцев. Поэтому меня даже ни о чем не спрашивали. — Он наклонился к Томасу. — Скажу тебе и еще одну вещь: я всегда надеялся, что ты это сделаешь. У меня не хватало мужества сделать это самому. Моя мать была психопаткой, она полностью утратила связь с реальностью. В тот день она ждала меня с заряженным револьвером — он лежал на столе перед ней. Она собиралась убить меня, потом отца, моего брата и, наконец, себя. Но там оказался ты. Ты знал о том, как я живу, ты увидел револьвер и все понял. Это обычно принято называть роком.
— Я должен был поступить как-то иначе.
— Было уже поздно. Ты мог разве что отказаться от любых действий и позволить нам всем умереть. Или сделать то, что сделал, — и спасти три жизни. Я рад, что ты выбрал второе.
— Ты никогда…
—..никому об этом не рассказывал, — договорил за него Сет. — Даже Сесил не знает.
На его лице вновь появилась блаженно-рассеянная улыбка Мистера Суперстар.
— Ну что ж, мне пора. Тебе нечего бояться с моей стороны. Ни сейчас, ни потом. Это все, что я хотел сказать.
Он сжал руку Томаса двумя своими.
— До когда-нибудь, Томми-бой. «Ты и я».
— Ты и я.
— Брат.
Сет выпустил его руку, вскарабкался в седло велотележки и закрутил педали. На песке остались следы шин. Потом Сет, не оборачиваясь, поднял руку, словно в последний раз прощаясь, проехал мимо деревянной карусели и исчез.
Томас остался сидеть неподвижно.
Может быть, лучше всего так и просидеть здесь до конца времен.
Элизабет приблизилась и положила руку ему на плечо.
— Все в порядке?
— Конечно.
— Ты знаком с этим типом?
— Нет.
Она засмеялась.
— Что смешного?
— Ничего. Просто мне нравится твой новый вид, вот и все.
Одной рукой она погладила его бороду, другой обняла за шею, притянула к себе и поцеловала.
Томас закрыл глаза.
— Не хочешь поплавать? — спросила она. — Вода очень приятная.
— М-м-м, даже не знаю.
— Что, больше нравится валяться пузом кверху?
— Я не прочь заняться спортом. Как насчет водного поло для всех?
— Ты уверен, что тебе нужен именно этот вид спорта?
— Сейчас — да.
— Хорошо. Потому что есть много другого интересного…
— Знаю. Очень много.
Она улыбнулась.
— Эй! — закричал Томас детям. — Как насчет водного поло?
Ник и Алекс запрыгали, хлопая в ладоши.
Пляж был пуст и залит солнцем, горизонт безоблачен. Томас поднял на руки подбежавшую Тину и посадил ее на плечи. Потом взял за руку женщину, которую любил, и пошел к воде вместе со всем своим новым семейством.
