Око флота - [39]

Печаль эта так тронула его, что, принимая из ее рук чашку, он встретился с ней глазами. Она улыбнулась, и Натаниэль удивился, как оживилось ее лицо, в выражении которого не было и намека на осуждение за ту вольность, которую он себе позволил. Дринкуотер почувствовал, как его наполняет счастье, которого он не знал уже много месяцев. Ему хотелось делать приятное этой девушке, не ради светского этикета, а потому что от нее истекала аура спокойствия и уверенности. Вспоминая перипетии последних дней, ему страстно захотелось погрузиться в атмосферу покоя.

Погруженные в эти мысли, Дринкуотер не заметил, как в одиночку умял большую часть сэндвичей.

На лице Айзека Бауэра и его дочери читалось удивление.

— Простите меня за дерзость, сэр, вам пришлось голодать последнее время?

— Уже год не ел ничего подобного, сэр, — не растерявшись, ответил мичман.

— Но разве на корабле вы не едите как джентльмен?

Дринкуотер хохотнул. Он рассказал, из чего состоит его меню. Увидев, как изумился пастор, Натаниэль отметил про себя, что большинство жителей Британии даже не догадываются, в каких условиях приходится жить их морякам. Старик разволновался и стал расспрашивать мичмана о питании, о ежедневных обязанностях и условиях на корабле. Ответы Дринкуотера вызывали у него возгласы «Бог мой» и «ну и ну», сопровождаемые вздохами и кивками убеленной сединами головы. Что до Дринкуотера, тот вел рассказ с увлеченностью прозелита, как губка впитывающего все нюансы своей новой веры. Его изображение жизни на фрегате, пусть немного приукрашенное и слегка эгоцентричное, было, по мнению способного отличить ложь от правды священника, не далеко от истины.

Пока мужчины вели разговор, Элизабет подливала им чаю и изучала гостя. Не смотря на несвежий воротничок и обшлаги, она нашла его довольно презентабельным. Копна черных волос была небрежно собрана в косицу и контрастировала с бледностью покрытого легким загаром лица, загар этот подчеркивал собравшиеся вокруг глаз преждевременные морщинки. Сами глаза были серо-голубого цвета, как небо на Лизардом при юго-западном ветре, а синие круги под ними свидетельствовали об усталости и беспокойстве. По мере разговора лицо мичмана озарялось вспышками заразительного энтузиазма и растущей уверенности в себе; может, это и оставалось незамеченным им самим, но не Элизабет, поскольку та была не простой дочкой сельского священника. Она прошла суровую школу бедности, когда ее отец лишился два года назад средств к существованию. Старик неосмотрительно посмел осудить распутство наследника имения, и тот отомстил ему сполна когда вступил в права наследства. Последовавшая вскоре смерть жены оставила Бауэра беспомощным и одиноким на склоне лет.

В таких обстоятельствах девушке пришлось быстро повзрослеть, взвалив на свои плечи ведение домашнего хозяйства. Хотя Элизабет и находилась в тени отцовской профессии, тяготы жизни не обошли ее стороной. В свои лучшие годы Бауэр был деятельным человеком, искренне приверженным своей пастве. Даже в замкнутом мирке сельского прихода жизнь закалила характер Элизабет. Большую часть юности она провела в заботах о больной матери, а в последние недели ее жизни лицом к лицу столкнулась неизбежными спутниками болезни — угасанием и смертью.

Созерцая жалкие остатки фруктового пирога, которого им с отцом хватило бы на неделю, она поймала себя на мысли, что улыбается. Чаепитие и ей доставило удовольствие. Дринкуотер принес с собой некую свежесть юности, которой в ее жизни не было до сего дня. Он разительно отличался от хвастливых краснорожих помещиков и погрязших в праздности и лени гарнизонных офицеров — почти единственных представителей ее круга, с которыми ей приходилось встречаться. Она ощутила симпатию к молодому человеку, сидящему напротив, было что-то в выражении его лица, в этих преждевременных морщинах и хранивших тень нервного напряжения глазах, что пробуждало в ней сочувствие.

Наконец, разговор стих. Собеседники к этому моменту стали уже настоящими друзьями. Дринкуотер извинился, что говорил слишком много, не давая вставить и словечка хозяйке.

— Не стоит извиняться, мистер Дринкуотер, — улыбнулась она. — Моему отцу не часто выпадает возможность пообщаться с таким интересным человеком. Я очень рада, что вы пришли, пусть даже по столь печальному поводу.

Дринкуотер ощутил легкий укол совести, вспомнив, что поводом стали похороны.

— Спасибо, мисс Бауэр.

— Но скажите, мистер Дринкуотер, неужели во время всех этих испытаний вы не ощущали страха?

— Почему же, очень даже… — без колебаний признался Натаниэль. — Я уже говорил вашему отцу. Но мне кажется, что страх служит хорошим стимулом к мужеству… — он замялся. Ему очень хотелось правильно подобрать слова, чтобы девушка не поняла его превратно. — Не примите за хвастовство, но чем больше был страх последствий бездействия, тем больше я… ощущал решимости сделать все возможное, чтобы переломить ситуацию. И в этом мне огромную помощь оказывали остальные члены призовой команды.

Она улыбнулась без тени кокетства. Натаниэль грелся в лучах этой улыбки, она словно освещала всю комнату.