Окно с видом на площадь - [43]

Эта вводная фраза, очень резкая на мой слух, наконец-то привлекла его внимание. Он бросил на меня удивленный взгляд и пододвинул кресло поближе к уютному огню в камине.

— Не надо стоять так, будто вы моя школьная учительница и намерены прочитать мне лекцию. Идите и сядьте сюда. Сидя, вы можете возмущаться мной так же, как и стоя.

Но я не желала, чтобы меня таким образом разоружили, да еще обратили бы мой гнев в шутку. И я осталась стоять там, где стояла.

— Во-первых, — продолжала я, — совсем не было необходимости сопровождать детей в театр. Но раз уж вы выбрали это решение, вашей прямой обязанностью было вести себя так, чтобы не испортить настроение детям хотя бы до конца этого дня, как бы трудно вам это ни показалось. Вы не имели права выплескивать свое недовольство и личную обиду на детей. Особенно на Джереми. Вечером ему было плохо. Сегодня утром он не захотел вставать, он утратил все, чего достиг в течение нескольких последних недель. И в этом виноваты вы.

Я замолчала, удивляясь своей смелости, но ни в коей мере не сожалея о ней. Его лицо не выражало ничего, кроме некоторой настороженности. Он стоял передо мной, спокойно изучая меня, а я не могла определить, что значили для него мои слова, как он их воспринимал. Когда он неожиданно шагнул ко мне и положил свои тонкие, сильные руки мне на плечи, я задохнулась. Я ощутила их тепло и силу сквозь ткань платья.

— Хотите вы этого или нет, но вы сейчас же сядете, — скомандовал он. — Уверен, что вы испытываете удовлетворение, видя, как мне неудобно, но мне это не доставляет никакого удовольствия, и я не намерен терпеть такое дальше. Сядьте здесь, у огня, и немного расслабьтесь.

Я, конечно, не могла сопротивляться физически, что совсем не подобало бы леди, и мне пришлось двинуться туда, куда он указывал. И он опустил меня в кресло возле огня в такой манере, которая была очень далека от манеры джентльмена. Потом он сам сел на стул напротив меня и неожиданно улыбнулся мне сверкающей улыбкой.

— Ну и что же вы будете еще выговаривать мне, мисс Меган? — спросил он.

Какой он был хитрый! И какой умный! Его улыбка и даже обращение ко мне по имени, как меня называли только дети, — все было рассчитано на то, чтобы развеять мой гнев и смягчить мою позицию. Но я не могла позволить, чтобы со мной так обращались. Я выпрямилась в мягком кресле, смотря на него еще более гневно, чем до этого.

— У меня есть что еще сказать вам. Я хотела бы сообщить вам, что, хотя я знаю, какие о вас ходят слухи, я не вникала в яти слухи. Я не имею представления о том, что из всего этого правда, а что — ложь, и не мне судить вас. Однако ваше поведение вчера в ложе театра было просто неприлично. Вы не подумали ни о детях, ни обо мне.

Наконец-то я сказала все, что собиралась, идя сюда! Слова были сказаны, и я напряженно сидела на краешке кресла, ожидая, что небеса сейчас обрушатся на меня.

Мистер Рейд больше не улыбался. Теперь он не смотрел на меня, переведя свой взгляд с моего лица на огонь.

— Я попросил вас прийти сюда, чтобы принести вам мои извинения, — сказал он после некоторой попытки, как мне показалось, успокоиться. — Как вы заметили, вчера я вел себя плохо. И до этого, когда я использовал ваше предложение взять детей на спектакль как инструмент, чтобы унизить других. Имя мисс Мэнсфилд действительно упоминалось в газетах в связи с моим именем. И мне не следовало позволять вам выбрать именно этот спектакль или хотя бы взять детей на него. Я не ожидал, что мне будет так невероятно стыдно за мои действия, мисс Меган. Истина открылась мне как наказание.

Я не совсем верила ему и не могла сказать, насколько он был серьезен. Я была готова услышать все что угодно, но только не извинения, поэтому не могла так быстро загасить справедливое негодование и ответить ему с подобающей любезностью.

— Принимаю ваши извинения, — гордо произнесла я. — Но ущерб нанесен, и невозможно так легко исправить его.

Сейчас в нем не было и признаков насмешки, и он принял мои слова, как мне показалось, с искренней печалью и сожалением. Какой он странный человек! Полон противоречий. И кто знает, какие темные силы управляли его поступками. Часто мне казалось, что его место не здесь. Находясь с ним, я всегда видела в нем человека, живущего где-то совсем в других, далеких странах, человека, глаза которого смотрели на удивительные вещи, а мысли были заняты мирами, такими далекими от моих.

— Я хотел бы вам сказать, что я очень ценю то влияние, которое вы оказываете на Джереми, — прервал он наше затянувшееся молчание. — Изменения в лучшую сторону заметны даже мне, хотя я вижу его крайне редко. Давайте надеяться, что ухудшение будет только временным.

Это была тема, очень близкая мне.

— Он делает для вас подарок к Рождеству, — сообщила я. — Не знаю, что это такое, но уверена, что он очень хочет сделать вам приятное и заслужить вашу похвалу. Каков бы ни был подарок, я надеюсь, что вы примете его в свое время с благодарностью и любовью.

Снова его глаза помрачнели.

— Постараюсь принять его с подобающим выражением благодарности. Но с любовью — нет! Это слишком много для меня.