Окно с видом на площадь - [44]

— Да нет же! Не много! — вскричала я. — Уже столько времени мальчику совсем не уделяли ни любви, ни тепла. Теперь это надо компенсировать. Ведь вы взрослый. И у вас есть сила духа, которой у него нет.

Мне было ясно, что я задела его за живое. Он поднял глаза к портрету своего отца, висящему над камином, и снова я прочитала любовь в его взгляде. Интересно, было ли ему, тогда еще совсем молодому человеку, больно видеть, что отец разочарован в нем? Что в глазах отца он значил меньше, чем его брат Дуайт?

— Джереми очень многое разрушил, — сказал он спокойным тоном. — Существует черта, за которую вам меня не продвинуть. Я ничего не ответила на это, и он изменил тему разговора:

— Миссис Рейд настаивает, чтобы я отвез ее вверх по Гудзону навестить ее мать. Она думает, что эта поездка будет полезна ее здоровью. Я не очень в этом убежден, но все же намереваюсь поступить так, как она желает. Селина поедет с нами, но я хочу, чтобы во время нашего отсутствия Джереми оставался на вашем попечении.

— А как же мисс Гарт? — спросила я.

— Мисс Гарт будет свободна и сможет посещать своего отца, или лекции, или делать еще что-нибудь, что ей захочется. Я не знаю, сколько мы будем отсутствовать, но полностью уверен в вас, мисс Меган. Я знаю, что вы не позволите мальчику снова сбежать, и мне будет намного спокойнее, если он будет находиться в ваших… в ваших нежных руках.

Я увидела, что уголки его губ опять тронула улыбка. По крайней мере, мне так показалось.

На какое-то мгновение я пожалела, что сожалею о том, что он находит нежными только мои руки. Но на самом деле то, что он думал по этому поводу, не имело ни малейшего значения. Тем более что он оставлял Джереми на мое попечение. Именно этого я и хотела. И я почувствовала себя окрыленной из-за того, что мне было оказано такое доверие.

Независимо от меня мое мнение о Брэндане Рейде во время этого разговора немного смягчилось. Я хотела показать, что моя враждебность к нему исчезла, поэтому постаралась разговаривать с ним мирным тоном и заверила его, что сделаю все зависящее от меня для Джереми. Затем, не придавая этому большого значения, упомянула, что утром была в церкви, умолчав, конечно, о том, что видела там Лесли.

— Священник очень тепло говорил о вашем брате, — сказала я, — и о доме-мемориале Дуайта Рейда, о его открытии в январе.

Неожиданно я ощутила напряженность мистера Рейда и слишком поздно вспомнила слова миссис Рейд о том, что ее муж выступает против проекта дома и что Брэндан завидовал своему брату. Теперь я увидела, что его глаза снова обратились к портрету его отца с гордостью и любовью. Гордостью за что? Был ли он действительно против открытия мемориала? И почему?

Брэндан посмотрел на меня, не говоря ни слова, и по его виду можно было безошибочно заключить, что наш разговор окончен. От меня вовсе не ждали, что я буду тут сидеть и болтать по-светски. Я тут же поднялась и удалилась, унося в сердце еще большее негодование, чем то, с которым пришла. И только покинув библиотеку, я поняла, как ловко он меня обошел. Я не отступила ни по одному пункту, но теперь у меня было ощущение, что я больше не смогу обвинять или осуждать его так, как могла бы до нашего разговора. Я не понимала, какие причины породили во мне эту перемену. И не была уверена, что такая перемена радовала меня. Я не намерена была позволить ему победить себя вопреки моим лучшим стремлениям. А с другой стороны, что же представляли собой мои лучшие стремления?

Глава 11

На следующий день кончился снегопад, и Нью-Йорк оказался скованным необычно ранним морозом. Температура опустилась вниз, и предстоящая зима дохнула на нас еще более колючим дыханием. Позвякивание колокольчиков на санях доносилось с Пятой авеню, а окна были разукрашены морозными узорами.

Температура ниже нуля держалась несколько дней. Накануне дня, намеченного Брэнданом Рейдом для поездки вверх по реке, чтобы отвезти жену навестить ее мать, он неожиданно появился у нас в детской.

Я почти не видела его со времени нашего разговора в библиотеке, но он не забыл свой план передать Джереми в мои руки, и это было целью его визита. Все это время мисс Гарт постоянно дулась и бросала на меня мрачные взгляды. Она сердилась на Джереми больше, чем обычно. Однако пока прямо не было сказано, что на меня возлагают полную ответственность, я не возражала ей — хотя иногда мне очень хотелось это сделать — чтобы не вынуждать ее к открытому противостоянию.

Пока я ждала своего времени, я продумала уроки истории, которые мы будем проводить вдвоем — Джереми и я. Эндрю, как я поняла, хорошо знал все, что относилось к американской истории, но мало интересовался и мало знал о древнем мире. И я вознамерилась открыть для Джереми, с его ясным умом, как можно больше фактов по древней египетской цивилизации и ее влиянию на жизнь народов мира в то время. А пока его апатия не уменьшилась, и он часами просиживал, сжавшись в комочек, над страницами какой-нибудь книги, которую он даже и не читал, — точно так, как было, когда я впервые попала в этот дом.

В тот день, когда его дядя вошел к нам в детскую, мальчик сидел, сосредоточившись на своих безрадостных мыслях, и даже не взглянул на него. Остальные — Гарт, Седина и я — в удивлении смотрели на мистера Рейда, ибо никогда не видели, чтобы он хотя бы раз появился в детской.