Окно на базар - [15]

Шрифт
Интервал

- Ну, понятно... - Лена еще раз улыбнулась. Так же жестко и холодно. Она мне не верила. - Что вы там хотели спросить?

- У Слепцова вы сказали, что заявили в милицию.

- О том, что Дима пропал? Конечно, заявила. А как иначе?

- Ну, не знаю, найдут ли они Митьку, но соков из нашей фирмы теперь высосут порядком.

- А вам есть чего бояться?

- Бояться - не то слово. Неправильное слово. Вот со мной раз смешной случай был. Лет восемь назад или около того. Американские деньги у нас тогда уже вовсю ходили, а обмен официально разрешен еще не был. Ни одного обменного киоска не существовало в городе. Под магазинами и на базарах ходили менялы с картонками "$, DM, рубли". Время от времени милиция устраивала рейды и забирала всех без разбору: менял, клиентов... Всех подряд.

Как-то мне надо было обменять русские рубли на наши тогда еще карбованцы. Пошел я на базар, сторговался. Только достал деньги, как подошли к нам трое. Двое - в форме, один - без. И всех забрали: и менял, и меня. Отвели в отделение, поставили к стене. Руки - за голову, ноги - шире плеч. Обыскали. Потом еще раза два обыскивали. У меня в нагрудном кармане рубашки пятьдесят марок моих денег было. Я их и менять-то не собирался. Держал на всякий случай. Карманные, что называется, деньги. А в куртке я в то время газовый пистолет носил. Зря носил, но тогда я так не думал. Так вот, марки у меня сразу нашли, при первом же обшаривании, а пистолет так и не заметили. Три раза обыскивали! И ни разу не нашли. С тех пор, правда, я его с собой не таскаю.

- Понятно, - сказала Лена. - Тонкий намек. Иносказание.

- Почему, "ино"? Случай из жизни. Чистая правда.

- Пусть лучше Диму хоть кто-то ищет, чем никто! Ясно вам?

- Пусть, - согласился я. - Вот только, что они будут искать?..

Лена отвернулась и замолчала, не желая продолжать разговор. Она была уверена, что все сделала правильно. Никакими словами не удалось бы мне ее переубедить.

Мы долго сидели молча. Мимо нас шумно пронеслись какие-то дети, следом прошли их бабушки, и снова стало тихо. Потом большая серая ворона принесла добытую где-то на мусорнике куриную лапу и положила ее в лужу. Сама ворона села рядом с лужей и взялась охранять находку, пока та размокнет и ее можно будет склевать. Видно, ворона уже знала, что так удобнее и проще есть сухари и старые корки хлеба. Время от времени несильными ударами клюва она проверяла готовность продукта. Лапа оставалась твердой, ворона нетерпеливо прохаживалась по краю лужи, косилась в нашу сторону и снова била по лапе клювом.

- Вот и птичка - жертва шаблонных решений, - кивнул я в сторону вороны.

Лена посмотрела на ворону. Потом на меня.

- Всего хорошего, - сухо бросила она мне, вставая со скамейки. И ушла.

За ворону обиделась.

* * *

- Хреново все, хреново все, хреново... - твердил я, тупо уставившись в окно. Над базаром висела грязно-серая туча и грозила базару дождем. Базар суетился и, не желая мокнуть, прятался под зонтами и разноцветными навесами.

Я люблю дождь. Дождь - это хорошо. А все остальное - хреново.

Часы аккуратно отмерили первую половину дня. Рабочий полдень. Самое время для ударного капиталистического труда. Время выписывать счета, оплачивать сырье, уходить от налогов и требовать возврата НДС. Этим занимаются наши соседи в комнатах справа и в комнатах слева, те, что под нами, и те, что этажом выше. И мы этим занимались несколько лет. Но уже не первый день я сижу в конторе один. Бухгалтер Лидия Ивановна остается дома. Работы у нее нет, и зарплата ей не плачена месяца три. Да и за аренду мы задолжали. И еще за телефоны... Нет, это я вру. С телефонами у нас все в порядке - вперед заплатили. Если отключат телефоны, то наступит хеппи-энд. Полный и окончательный. Но это еще не скоро случится. И вообще, если подумать, ничего ужасного пока не произошло. Были времена и похуже. Ого! Были совсем поганые ситуации, но ведь как-то я из них выпутывался, выходил, может, слегка пощипанным, но живым. Неужели на этот раз все хуже? Нет, конечно! Все лучше! И долгов у меня нет. Зарплата и аренда - не в счет. И партнеры мне не трезвонят: где деньги за товар? Бандиты за мной не бегают по улицам и в контору ко мне не приходят. Все замечательно. Просто отлично!

Что ж тогда меня так давит?..

Митька куда-то делся... Первый раз, что ли? Он и прежде пропадал. И на две недели, и на месяц. Встретит новую барышню, втрескается по самые помидоры и уйдет за горизонт. Потом выкатывается понемногу. Мятый, виноватый... Но довольный. Оттого, думаю, и Лера с ним не ужилась. Не с ее характером. А для Лены этот раз, видно, первый. Не готова оказалась. И тут же - в милицию звонить, в милицию... Ей, дуре, ужасные догадки в голову приходят, и она спешит поделиться этими догадками с операми. А мне потом доказывай, доказывай и доказывай. Что я к его исчезновению отношения не имею. Придется теперь доказывать. А что делать?

Я собирался Лену к Шеншину повезти, но она у меня не объявилась. А без нее зачем ехать? Мне-то и так известно, что с Митькой все в порядке.

И все равно меня что-то давит. Как давно уже не давило. Хреново все, хреново... Так было в девяносто третьем, после смерти Кузьмина. И в девяносто втором, когда все в первый раз рухнуло. Я тогда еще не знал, что не так это страшно. Просто, тогда был первый раз. Может, и теперь все наладится.


Еще от автора Алексей Сергеевич Никитин
Рука птицелова

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Маджонг

Сон и явь, игра и повседневность переплетаются в новом романе Алексея Никитина столь причудливым образом, что кажется, будто афоризм Набокова о жизни, подражающей литературе, вовсе не парадокс, а простая констатация факта.


Victory Park

Новый роман современного русскоязычного украинского писателя, местами игровой, местами пугающе пророческий, удачно комбинирует сюжетную увлекательность беллетристики и метафорику высокой литературы. Действие происходит в конце 1980-х годов в Киеве, точнее, в одном из его районов, Парке «Победа». Где-то далеко идет афганская война, коррумпированная власть уже не справляется с управлением, страна скоро рассыплется, но пока каштаны цветут, жители южной столицы шутят и влюбляются, празднуют дни рождения и проводы в армию, устраивают жизнь и достают по блату то, чего, как им кажется, не хватает для счастья.


Истеми

Роман «Истеми» киевлянина Алексея Никитина возвращает читателю подзабытую радость от чтения одновременно увлекательного и умного. «Истеми» только притворяется легко читаемой приключенческой повестью. В действительности мы имеем здесь дело с настоящей психологической драмой — одним из самых убедительных в современной русской литературе портретов поколения 1980-х.


Долгий дождь в Щурах

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.