Окна во двор - [13]
Празднование начало завершаться только к утру, на рассвете пошли разговоры о том, кто куда собирается («Мы еще погуляем» – «А мы, наверное, в отель»). Артур подошел ко мне.
– Прогуляемся?
Я растерялся.
– Что?
Но прозвучало ничего, резковато даже.
– Говорю: прогуляемся?
– Зачем?
– Дома вы с братом будете только мешать.
– Мы идем к Пелагее играть в настольные игры, мы договаривались.
– Хорошо.
Он отступил на шаг, и я искоса глянул на него: в профиль он казался даже симпатичным – прямой нос и выпирающий подбородок придавали ему сходство с греческими скульптурами. Я ощутил смесь интереса, страха и восторга: он такой взрослый, такой независимый, а ходит вокруг меня в стыдливом смущении, познакомиться пытается.
– А куда? – спросил я, повернувшись к нему.
Он оживился.
– Что «куда»?
– Куда прогуляемся?
Артур пожал плечами.
– Да так… По городу. На рассвете, наверное, красиво.
– Ну хорошо, я тогда отпрошусь у родителей.
Артур поспешно возразил:
– Тогда лучше не надо.
– Что не надо?
– Идти со мной.
– Почему?
– Сколько тебе лет? Мне казалось, тебе уже…
– Шестнадцать, – соврал я, прибавив лишний год.
Само как-то вырвалось: представил, что скажу как есть, и он передумает. Решит, что для прогулок с ним я слишком маленький.
– Ну… Тогда как знаешь.
Я забеспокоился, что он сейчас уйдет, перестав со мной заигрывать, и заторопился к родителям – они стояли на парковке, совещаясь, как уместить все подарки в одном багажнике. Не сводя взгляда с Артура (а он, поспешно наматывая шелковый шарф вокруг шеи, поглядывал в нашу сторону), я спросил у отцов:
– Все прошло хорошо? Вам понравилось?
Лев многозначительно промолчал, а Слава ответил:
– Все отлично. Ты как?
– В порядке. Мы к Пелагее, играть в настолки. Можно?
– Можно. Мозг ей только не сильно выносите.
– Мы чуть-чуть, – заверил я. Обняв Славу на прощание, я повернулся к Льву и сказал: – Покеда.
– И тебе не болеть, – откликнулся он.
Обогнув машину, я перебрался к следующей группке ожидающих такси: Рома, Пелагея, Юля и Ваня прятались от вечернего ветра под деревянным навесом и играли в города («Гравити Фолз!» – «Нет такого города». – «Тогда Готэм». – «Да Ваня, давай нормальный». – «В смысле, он нормальный!..» – «Изумрудный город!» – выкрикнула Юля совсем не к месту).
Я, подойдя к Пелагее, шепнул ей на ухо:
– Отпусти меня погулять?
– Какое «погулять»? – возмутилась она, и я занервничал, что родители услышат. – Поздно уже.
– Ну тебе жалко, что ли?
– Жалко! – кивнула она. – Себя. Что со мной твои родители сделают, если узнают, что я тебя проворонила?
– Они не узнают. Я просто чуть-чуть попозже к вам приду.
Заметив, что она начала сомневаться в своем категоричном отказе, я решил додавить.
– У меня голова разболелась, хочу развеяться.
– Ну… – Она замялась.
– Пожа-а-а-алуйста, – протянул я.
– Будь на связи, включи звук, следи за телефоном, понял?
Я кивнул и, дождавшись, чтобы машина родителей уехала первой, поспешил уйти: быстрее, чем станет страшно, быстрее, чем благоразумие проснется во мне и возмутится: «Он старше тебя почти в три раза, придурок».
Я заметил Артура у центральных ворот, на выходе из парка. Он торопливо повернул в сторону католической церкви, и я бесшумно прошмыгнул за ним. На улице больше не было ни души, вокруг горы и лес. Меня тревожно передернуло: если произойдет убийство, никто и показаний не даст, что последний раз меня видели с ним.
Я с усилием отбрасывал эти мрачные мысли, то и дело накатывающие, как тошнота, и побуждающие повернуть обратно. «Это всего лишь знакомый родителей, – убеждал я сам себя. – Что в нем такого страшного? Ничего».
Я прошел за Артуром не меньше километра – из-за эйрподсов в ушах он не слышал шагов, а я держал большое расстояние, стараясь, чтобы вытянувшаяся тень на асфальте не выдавала моего присутствия.
На пешеходном переходе он остановился в ожидании зеленого света, и тогда я нагнал его, встал рядом. Он вздрогнул, заметив мое появление.
Вытащив один наушник, спросил:
– Что ты тут делаешь?
– Прогуливаюсь, – непринужденно ответил я. – Вы же звали.
– Тебя родители отпустили?
Улыбнувшись, я туманно произнес:
– Допустим…
Расценив мой тон как флирт, он тоже улыбнулся.
Мы вместе перешли дорогу и теперь шагали рядом.
– Вы друг Льва? – уточнил я.
– И Льва, и Славы.
Я подумал: «Странно, Слава не сказал, что Артур – его друг».
– Понравилась свадьба? – спросил он, будто бы стараясь поддерживать светский разговор.
– В целом неплохо, – ответил я. – Но излишне пафосно. Не в моем вкусе.
– А как бы ты хотел?
– Я? Да какая разница, не моя ж свадьба.
– А если бы была твоя? Как бы ты хотел?
Я догадался, к чему он пытается вывести диалог, и помог ему:
– Думаю, это бы зависело не только от меня, но и от партнера.
– Партнера? – поспешно, уж слишком поспешно он вцепился в это слово. – Или партнерши?
Я ощутил слабое разочарование: какая неаккуратная работа, попытка выяснить мою ориентацию шита белыми нитками. Не хотелось переходить к этому разговору так скоро. В то же время мне нравилось чувствовать его интерес, нравилось подмечать легкое возбуждение в его тоне, и, чтобы продлить эти ощущения, я, дразня его, легкомысленно пожал плечами.
«У меня небольшая семья: только я, папа и бабушка. Папа работает художником, а бабушка работает на даче. А я нигде не работаю, я учусь в школе. Мы с папой любим проводить время вдвоём: ходить гулять, выезжать на природу и слушать музыку…». Это то, что я обычно писал в школьных сочинениях на тему «Моя семья». И это — ложь. На самом деле, у меня два отца, мы живём втроём, и они любят друг друга. Но об этом никому нельзя рассказывать.
«Привет, тетрадь в клеточку» – так начинается каждая запись в дневнике Ильи, который он начал вести после переезда. В новом городе Илья очень хочет найти друзей, но с ним разговаривают только девочка-мигрантка и одноклассник, про которого ходят странные слухи. Илья очень хочет казаться обычным, но боится микробов и постоянно моет руки. А еще он очень хочет забыть о страшном Дне S. но тот постоянно возвращается к нему в воспоминаниях.
Василиса не похожа на других девочек. Она не носит розовое, не играет с куклами и хочет одеваться как ее старший брат Гордей. Гордей помогает Василисе стать Васей. А Вася помогает Гордею проворачивать мошеннические схемы. Вася тянется к брату и хочет проводить с ним все свободное время, однако давление семьи, школы и общества, кажется, неминуемо изменит их жизни…
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.