Океан. Выпуск 7 - [2]

— Борщ варить умеешь?

Я немного помолчал, вспоминая, как готовили борщ у меня дома, и, поколебавшись, ответил:

— Может, не очень вкусный, но сварю…

— Рассказывай, как будешь варить, — потребовал старпом.

Я напряг память и перечислил, что и в какой последовательности надо делать.

— В общем правильно, — согласился со мной старпом. — Но имей в виду: лучше недосолить, чем пересолить. А свеклу ты предварительно обжарь вместе с луком. Вкуснее будет. Шеф (так звали на судне кока) заболел, — продолжил он. — Иди разжигай плиту и на завтрак свари рисовую кашу.

Камбуз на «Вьюге» был большой, стоял посередине судка и имел выходы на оба борта. Войдя туда, я увидел огромную плиту, на которой торжественно поблескивали здоровущие баки, литров по пятьдесят каждый. Весь камбуз был покрашен белой эмалевой краской, так и сиял чистотой. В топку плиты кок еще с вечера заложил уголь и щепки, поэтому растопить плиту для меня было минутным делом. «Ну, вот и порядок», — удовлетворенно подумал я.

Экипаж наш был весь прикомандирован с Украины, моряки ели борщ и в обед, и в ужин, говорили, что без него они сытыми не будут. Именно поэтому я решил мяса положить побольше — вкуснее будет. Количество мяса для борща — вот единственная проблема, которая волновала меня при приготовлении первого блюда. Как варить рисовую кашу, я, в общем-то, тоже знал: надо рис промыть, залить его водой и полчаса варить. Но вот сколько класть риса? Я долго копался в памяти, ничего там не выкопал и решил: кашу маслом не испортишь. Тем более рисом. И насыпал полбака крупы. Потом подумал, что на всех маловато будет, и добавил еще.

Все у меня на камбузе кипит, шкворчит, я хожу довольный собой. Вдруг приходит матрос и говорит:

— Сейчас старпом придет пробу снимать. Приготовь чистую тарелку и ложку.

Я выскочил в буфет, да задержался на палубе — полюбовался восходом солнца. А когда вернулся на камбуз, с ужасом увидел, что моя каша лезет через край и сползает на раскаленную плиту. Дым! Шипенье! Надо было бы бак вообще снять с огня, да он тяжеленный, неподъемный. Я схватил чумичку и начал ею вычерпывать кашу в ведро. А она все лезет и лезет! Наполнив ведро рисом, я решил вывалить его за борт, чтобы скрыть следы моего позора. Да поторопился и выскочит на наветренный борт. Выплеснул рис, а он весь в меня, на борт, на палубу… Влетаю на камбуз и вижу, что мой рис еще быстрее полез из бака, залил не только плиту, но уже вылез и на палубу. Что делать?! Продолжаю черпать кашу и вываливать ее в море.

За этой операцией и застал меня проснувшийся боцман. А ведь он отвечает за чистоту на судне. Что тут было! Прошло уже более пятидесяти лет с той поры, но я до сих пор помню ту головомойку. Однако потом он смилостивился и помог мне смыть шлангом все следы моего позора.

— Хорошо, что никто не видел, — сказал он. — А то смеху еще на полгода было бы. — Потом он совсем успокоился, прошелся со шлангом по кафельному полу камбуза и скомандовал: — Ну-ка черпни! Попробую, что ты натворил.

Я зачерпнул поварешкой борща. Боцман подул, попробовал и улыбнулся:

— Борщ отменный, каша тоже неплоха. А остальное останется между нами.

К обеду вышел и кок. Он поел и сказал:

— В помощники к себе возьму. Умеешь. А сейчас иди отдыхай. Я и без тебя управлюсь.

Опрометью вылетел я с камбуза: ведь сколько каши я поел за свою жизнь, а никогда не задумывался, как ее варят!

После этого случая на очередной вахте старпом подозвал меня и похвалил:

— Молодец, не подкачал. Все вовремя сделал, и в кают-компании никто не заметил, что это ты готовил, а не кок. У тебя что, призвание к кулинарии?

— Что вы! — испугался я. — Никакого призвания! Вы уж лучше разрешите мне в свободное время постоять рядом с рулевым, поучиться у него, как владеть штурвалом.

— Хорошо, — согласился старпом, — приходи на вахту третьего штурмана. Я ему скажу, чтобы разрешил поучиться.

Наконец-то наступила вахта третьего штурмана. Отдохнув, я поднялся на мостик.

— Компас, румбы знаете?

— Да, — ответил я, — проходил в училище.

— Курченко, — приказал штурман рулевому, — не передавая руль, поучи молодого…

Курченко согласно кивнул головой. Человек он был пожилой, с седеющей головой, спокойный и, видимо, добрый. Я встал несколько сбоку от него и впился глазами в картушку компаса.

— Видишь, волны нет — и судно хорошо слушается руля… Не надо перекладывать много руля — судно рыскнет… Судно пошло влево, а ты его одерживай, возьми руль немного вправо… Остановилось судно — положи руль прямо. И не спеши. Главное внимание… Покатилось вправо — придержи на курсе. Смотри, как я вращаю штурвал: больше пяти градусов руль при этой погоде перекладывать не надо… Возьмись за ручки штурвала, вместе перекладывать руль будем… — И он незаметно отпускал рукоятки штурвала, давая возможность управлять мне. Сам же зорко следил за моими действиями. Знал бы он, каким счастьем и гордостью наполнялась в эти минуты моя душа!

И так прошло несколько дней. Однажды, стоя на полубаке, я услышал с мостика два коротких свистка — это старпом вызывал меня к себе. Когда я прибыл на мостик, он спросил:

— На руле стоять научились?