Окаянный император. Роковое путешествие - [22]

— Значит, люди и связь… Дорога, которую мы заложили во Владивостоке, решит одну проблему?

— Наверняка!

— Тогда, Андрей Николаевич, вновь попрошу вас посодействовать ее строительству. Ежели какие проволочки будут возникать, немедля пишите лично мне. Батюшка поручил контролировать этот вопрос, подвести его мы не имеем право.

— Не сомневайтесь, ваше императорское высочество, пригляжу. Чугунка нам нужна.

— Благодарю вас. Тогда вопрос второй — люди. Сюда ссылают политических, — услышав это, Корф поморщился. — Может, их стоит активнее привлекать к хозяйственной деятельности, переводить на поселение?

— Не стоит сего делать, категорически не стоит, — барон так разгорячился, что повысил голос. — Деятели эти в основной массе неисправимы. Они в заблуждениях своих готовы отказаться от самой жизни. Пару лет назад у нас была история. Эти господа, точнее девицы, вздумали начальству перечить. Их за это перевели в уголовную тюрьму и подвергли телесным наказаниям. В ответ политические из Усть-Карийского острога совершили массовое самоубийство. Шестерых откачать не смогли. А вы говорите, выпустить их на поселение. Они и сами ничего делать не будут, и людей мутить начнут.

— Ну что ж, не буду спорить. То есть вы считаете необходимым организовать переселение из европейских губерний?

— Это была бы очень хорошая идея, ваше императорское высочество, но кораблями много не перевезешь.

— Опять все упирается в чугунку… Ну что ж, уделим этому проекту все силы в столице, а вы, в свою очередь, поработайте здесь, барон.

Наутро путешествие продолжилось. И вновь на пароходе. По пути «Граф Муравьев-Амурский» останавливался в казачьих станицах. И опять нас ждали триумфальные арки, хлеб-соль, молебны и демонстрация чудес джигитовки да владения шашкой. Помня о слове, данном Барятинскому, я старательно изображал интерес и радушие, восторгался виденным уже не раз казачьим мастерством. Памятуя о необходимости укрепить любовь народную, жал руки и раздавал подарки. С ними, кстати, проблем не было никаких. Еще в Хабаровке в трюм погрузили кресты для храмов, медали за верную службу, золотые булавки, перстни, портсигары, украшения и книги. Их я велел взять втрое больше от планируемого, чтобы активно дарить станичным школам. Для этих глухих мест визит наследника престола был чем-то сродни гастролям Майкла Джексона в Саратове или Пензе. Такие события долго обсуждают, а потом передают рассказы из поколения в поколение.

Благовещенск стал последним крупным населенным пунктом Дальнего Востока, в котором мы побывали. Далее до самого Байкала раскинулись дикие земли. Несмотря на ненастье, казалось, что на берег высыпало все местное население. Церемония встречи ничем не отличалась от предыдущих и уже набила оскомину. Разве только живые цветы, по которым пришлось идти от пристани до очередной триумфальной арки, навевали нехорошие ассоциации. Из-за плохой погоды я не рискнул отправиться на самостоятельную прогулку. Улицы были покрыты слоем грязи. Но все равно это был первый большой город, в моем понимании. Двух-трехэтажные каменные дома, множество торговых заведений, столбы с проводами, широченные дороги, на которых могли разъехаться десять экипажей. На мой взгляд, не хватало автомобилей, но вместо них сновали многочисленные экипажи. Благовещенск, по крайней мере в центральной части, производил впечатление города зажиточного и основательного. Мои наблюдения подтвердил и генерал-губернатор. По его данным, достаток обеспечивали золотые прииски и контрабанда. Благо, Китай находится через реку. Оттуда в империю везли спирт, обратно — снадобья для традиционной медицины.

Мокрый Благовещенск стал грустным финальным аккордом этой части путешествия. Хотя в этот момент я не догадывался, что следующий этап будет куда как сложнее.

Глава VIII

Июнь 1891 г.

Когда коляска поднималась на пригорки, перед глазами до самого горизонта расстилался бескрайний зеленый океан. Великаны, тянущие к солнцу кроны. Кое-где темнели буреломы, через которые надо пробиваться с топором в руках. Заросшие кустарником русла ручьев. Болота. Бесконечные сосны, березы и лиственницы. Нереальная, изумрудная зелень травы. Не переставая поют птицы, а иногда белую ленту дороги, воровато оглядываясь, на полусогнутых лапах пересекает лисица или стрелой пролетает русак. И воздух. Назвать его просто свежим не поворачивается язык. Скорее это божественный нектар, который хочется пить. Он наполнен свежестью и запахами леса. Весеннего, еще не высушенного беспощадным светилом. А над всем этим синь небес.

В тайгу я попал первый раз в жизни, поэтому впечатлений было через край. Наш маленький караван двигался по тракту, на котором вскоре должно начаться строительство Великого Сибирского пути. Несмотря на красоты, путешествие получилось утомительным. В дороге мы провели больше сорока дней! По меркам моего бывшего времени — просто чудовищно, по нынешним — очень скоро. Причем, как выяснилось, ради этой поездки организовали целую спецоперацию. Генерал-губернатор Корф не без гордости рассказал о подготовительных работах.

Мы ехали по каторжному краю. Именно сюда ссылали уголовников и революционеров-террористов. Именно здесь была «страшная русская Сибирь». После утверждения маршрута властям предписывалось усилить контроль над преступниками. Приглядывать за смутьянами призвали даже население. Параллельно шло обустройство шоссе. Как обычно, к приезду большого начальства сделали лучше, чем для себя. Песком засыпали колдобины, латали мосты, через мокрые низины перестилали гати, в городках возводились арки, украшались здания. Участковые приставы и станичные правления на поселковых сходах решили, кто именно из обывателей достоин выйти на дорогу приветствовать наследника. Ну а самым сложным вопросом оказалась подготовка нужного количества лошадей. Для меня было открытием, что они быстро устают. Меняли их через каждые 3–4 часа. Во время одной из таких остановок ко мне подошел генерал-губернатор.