Охотский рейд комкора Вострецова - [29]

Склоны владивостокских холмов, примыкающие к бухте, причалы были заполнены густыми толпами народа. Легкий ветерок, налетающий с моря, колышет многочисленные полотнища лозунгов и знамен. Среди встречающих — командарм Уборевич, комкор Фельдман, руководящие работники Приморского губкома РКП(б). По телеграфным проводам в Москву, Советскому правительству полетело краткое донесение: „30 июня пришла „Индигирка“. Охотск, Аян заняты, банды ликвидированы“[70].

О героическом „ледовом“ походе писали флотская газета „Боевая вахта“, орган Приморского губкома РКП(б), газета „Красное знамя“, поместившая беседу с комиссаром П. М. Пшеничным, а также портреты С. С. Вострецова, П. М. Пшеничного и И. А. Чупрынина. Несколько статей об Охотско-Аянской экспедиции, а также автобиографию С. С. Вострецова опубликовала газета Дальбюро ЦК РКП(б) и Дальревкома „Дальневосточный путь“.

Приказом по 5-й Краснознаменной армии И. П. Уборевич объявил благодарность всему личному составу экспедиции за образцовое выполнение боевого задания. Многие красноармейцы и моряки получили ценные подарки и продолжительные отпуска, а тридцать наиболее отличившихся героев экспедиции были удостоены высшей правительственной награды — ордена боевого Красного Знамени.

В приказе № 147 Реввоенсовета СССР говорилось: „Утверждается присуждение… ордена Красного Знамени командующим 5-й Краснознаменной армией за отличия, показанные в боях против банд генерала Пепеляева в Охотско-Аянском крае в период… с 17 апреля по 17 июня 1923 г. экспедиционного отряда, состоящего в распоряжении командарма: 1-му помощнику командира экспедиционного отряда Погребову Борису Андреевичу, пом. командира экспедотряда Безродному Виктору Николаевичу, помощнику военного комиссара отряда Чупрынину Ивану, начальнику штаба отряда Верещагину Николаю, уполномоченному Приморского отдела ГПУ Иванову и его помощнику Болярскому; командирам батальонов: Иванову Дмитрию, Кузнецову Сергею; командирам взводов: Андрейсюку Игнатию и Серову Сергею; политруку хозяйственной команды Ефимову, помощнику командира взвода Лысакову Алексею; начальникам пулемета: Хворову Ивану и Кошелеву Кузьме; командирам отделений: Носкову Ивану и Лиханову Василию; старшим звена Анохову Тимофею и Боганцу Ильмусу, старшине Донских Алексею, наводчику пулемета Чайкину Антону; стрелкам: Учайкину Федору, Лямкину Кириллу, Шикову Захару, Еличеву Петру, Скрипнику Кириллу, Журавлеву Григорию, Зайцеву Максиму, Разумец Николаю, санитару Абакумову Константину“.

Позже за мужество и отвагу, проявленную во время экспедиции, орденом Красного Знамени были награждены военком Пшеничный, герой боя за Охотск Доценко, начальники гарнизонов Охотска и Аяна Котов и Подъячев, военный моряк Демин. Председатель Охотского уездного ревкома Евгений Сергеевич Нагорнов был награжден Реввоенсоветом именными часами. Впоследствии он удостоен орденов Красной Звезды и Красного Знамени. Причем многим участникам экспедиции ордена вручал лично Михаил Иванович Калинин, находившийся в то время в поездке по Дальнему Востоку. Нерчинский же полк был удостоен большой чести встречать „всероссийского старосту“ во Владивостоке в почетном карауле.

Сам Степан Сергеевич был в четвертый раз удостоен ордена Красного Знамени[71]. Вскоре после получения четвертого ордена Вострецова направили в Москву на высшие академические курсы. Бывший уральский кузнец, перед которым склоняли свои знамена белогвардейские генералы, пошел учиться. Здесь в Москве его застало известие о смерти В. И. Ленина. Накануне похорон вместе с другими полководцами страны он стоял в карауле у гроба вождя. Едва сдерживая слезы, он вспоминал о том, как во время „ледового похода“ выполнил трудное задание Ленина — уничтожить последнее гнездо контрреволюции.

В те траурные для народа дни, в Чите, в январе 1924 года состоялся суд над 78 самыми злейшими врагами революции. Остальные пепеляевцы, попавшие в „дружину“ не по своей воле или под влиянием белой пропаганды, были отпущены. Процесс, продолжавшийся около 20 дней, полностью разоблачил лжедемократию „мужицкого генерала“ Пепеляева. Сам он на суде вынужден был признать: „Мне тяжела смерть идейная. Я долго и упорно боролся против Советской власти. Я глубоко верил, что борюсь за родину, за народ, а не иду против него. Теперь, к сожалению, слишком поздно. Сквозь тюремную решетку я увидел и понял, что я жестоко ошибался и что за нашей спиной и на нашей крови другие наживали деньги, а нас толкали в пропасть, куда и я докатился. Какой бы приговор мне не был вынесен, я буду считать его вполне заслуженным“[72].

Приговором пролетарского суда 26 человек подсудимых, в том числе и Пепеляев, справедливо приговорены к расстрелу, остальные офицеры были осуждены на различные сроки тюрьмы. 5 февраля Дальревком, заслушав сообщение о решении Военного трибунала по делу бывшего генерала Пепеляева и его сообщников, одобрил приговор. Однако, учитывая искреннее раскаяние многих пепеляевцев, Дальревком решил „ходатайствовать перед Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом о неприменении к бывшему генералу Пепеляеву и его сообщникам высшей меры наказания и смягчении их участи, с тем чтобы предоставить им в будущем… хотя бы частично загладить вред, нанесенный трудящимся Союза Советских Социалистических Республик“