Охотский рейд комкора Вострецова - [28]

…Утром 24 июня 1923 года «Индигирка» вышла во Владивосток. Позади в синеватом тумане долго виднелись скалистые берега Аянской бухты. В эфир полетела телеграмма: «Банда Пепеляева ликвидирована. В порту Аян оставил гарнизон. 24 июня 1923 г. выступил во Владивосток. Прибуду приблизительно 30 июня в 19 час. На судне имею 357 человек пленных во главе с генералом Пепеляевым. Подробности лично. Командующий экспедиционным отрядом С. Вострецов»[67].

Перегруженный вне всяких предусмотренных норм, пароход «Индигирка» шел полным ходом: море было спокойно, волнение усмиряла то и дело встречающаяся шуга. Красноармейцы недоумевали, куда исчезли те льды, которые стояли на пути «Ставрополя» и «Индигирки» каких-то полмесяца назад? На этот раз почти все шесть дней пути до Владивостока дул попутный ветер, а на голубом небе ярко светило солнце.

Задание командования было выполнено, но бойцы экспедиционного отряда продолжали армейскую жизнь: каждый день тренировались они в меткости стрельбы, а многие изучали материальную часть пулеметов, так как командование решило укомплектовать расчеты одиннадцати трофейных пулеметов. Не затухала и политработа. Получая свежие сообщения от радистов, политработники регулярно проводили занятия. Бойцы с тревогой следили за состоянием здоровья В. И. Ленина. Каждая политбеседа начиналась с бюллетеня о здоровье вождя. Большой популярностью пользовался среди бойцов рукописный журнал «Красный северянин», издание которого организовал политрук Михаил Емельянович Панченко.

По небу быстро плыли небольшие пушистые облака. «Индигирка, глубоко осев в воду, полным ходом возвращалась во Владивосток. На высокой мачте развевался ярко-красный флаг. Пленные сидели запертыми в трюмах. Укутанные в шинели (было холодно), они жались друг к другу. Пепеляев, прохаживаясь по палубе с Вострецовым, все еще недоумевал: „Удивительно! Как странно получилось… Генерал взят в плен кузнецом“. — „А по-моему, здесь нет ничего особенного, — отвечал, попыхивая неразлучной трубкой, Степан Сергеевич. — Как видите, простая военная хитрость и только“. — „Да, нелепая судьба… Вы отчаянный безумец, но — орел!“

А красные бойцы, расположившись на палубе, пели:

Есть на Волге утес, диким мохом оброс

Он с вершины до самого края.

И стоит сотни лет, только мохом одет,

Ни нужды, ни заботы не зная…

Погрузившись каждый в свои думы, победитель и побежденный вслушивались в плеск воды и шорох проплывающих мимо мелких льдин. Все было тихо и спокойно, все радовались предстоящей встрече с родным Владивостоком.

Но однажды произошло такое, что могло погубить блестяще завершенную операцию. „29 июня налег густой туман. В 17 часов легли на зюйд-вест 50°. В 19 часов 10 минут в твиндеке № 2 произошло два взрыва, один за другим. Силою взрыва люк № 2 подбросило на высоту переднего мостика и пробило палубу в каюте № 5 первого класса, где находился С. С. Вострецов, которого от сильного взрыва подбросило до потолка. После взрыва начался пожар, который был скоро прекращен“,[68]— писал в своем дневнике Н. Н. Азарьев.

На пароходе был большой запас пороха и снарядов, от которых он мог разлететься на части. К тому же суматохой пожара могли воспользоваться пленные пепеляевцы, которых было почти столько, сколько и конвоиров. Многие белые офицеры были столь отпетые головорезы и имели такие преступления за собой, что предпочли бы погибнуть в морской пучине, дабы не оказаться на скамье подсудимых. Собственно, причину взрыва на пароходе следственные органы окончательно не установили, может быть, то был трагический случай от неосторожного обращения с огнем и порохом кого-то из бойцов.

Однако все обошлось. Степан Сергеевич, несмотря на ушибы, спокойно руководил ликвидацией аварии. Большая заслуга в тушении пожара принадлежит командующему судами Азарьеву, капитану Скибину, да и всем морякам корабля, действовавшим решительно и умело. Особо отличился здесь молодой, но уже опытный боец Дмитрий Кузенский. Когда на судне начался пожар, то среди белогвардейцев, запертых в трюмах, началась ужасная паника. Они начали ломать запоры, чтобы вырваться на палубу. Часовым на посту № 2 и стоял в это время Д. Е. Кузенский. Мгновенно оценив ситуацию, он принял энергичные действия против взбунтовавшихся пепеляевцев: пришлось пустить в ход приклад винтовки, несколько раз для острастки выстрелить в воздух… Кругом бушевал огонь, мимо бежали люди в горящей одежде, но Дмитрий не только не оставил пост, но и без посторонней помощи сумел образумить пленных.

Когда пожар был ликвидирован, С. С. Вострецов перед строем лично благодарил отважного часового за мужество и решительные действия. А позже командующий представил Д. Е. Кузенского к награде золотыми именными часами[69].

В погожий солнечный день, 30 июня, „Индигирка“, изуродованная льдами и пожаром, вошла в бухту Золотой Рог и пришвартовалась у военного порта.

Больных и обожженных пожаром красноармейцев и моряков выносили с корабля на руках. Газета „Дальневосточный путь“ сообщала: „30 июня отряд тов. Вострецова возвратился во Владивосток. Встреча героев вылилась в бурную манифестацию рабочих Владивостока и воинских частей“.