Охотники за привидениями - [17]

- Идет! - сказал я.

Мы снова метнули банк. Мне выпала восьмерка, ему дама, и... я проиграл свою бессмертную душу. С трудом, как уже очень старый человек, Фесандопулос встал со своего стула и сделал знак лакею убрать деньги. Затем он взял пистолет и, разрядив, тоже убрал его.

- Прощайте, молодой человек, мне пора, - сказал он.

- Постойте, а как же?.. - ошарашенно спросил я.

- Ах да, мой выигрыш... Я приду за ним и возьму его, когда мне будет нужно, а пока пускай он побудет у вас.

С этими словами Фесандопулос покинул дом князя R., а на другой день я узнал, что он выехал из Москвы в неизвестном направлении.

Прошло несколько лет. Все шло своим чередом - парады, сраженья, пирушки, мимолетные романы с уездными барышнями. Я почти забыл о Фесандопулосе и о нашей игре. Мало ли на свете безумных стариков?

А затем произошло то главное, ради чего я и начал свой рассказ. На летнее время государь приехал из Петербурга в Москву. За ним, разумеется, последовал весь двор - и в первопрестольной закипели балы, званые обеды и фейерверки. Наш полк, бывший на хорошем счету у государя, тоже был переведен в Москву, и мы, офицеры полка, что ни день были приглашаемы на балы, обеды и празднества.

На одном из балов в Московском дворянском собрании - как сейчас помню, это было 15 июня - я встретил ее и мгновенно потерял голову. Ах что это был за бал! Его оркестр до сих пор гремит у меня в ушах! В перерыве между танцами она стояла между колоннами и нетерпеливо обмахивалась веером. Рядом с ней, громко говоря по-французски и перебивая друг друга, толпились какие-то молодые люди, штатские и военные. Признаться, я даже не запомнил их - с этого момента и до самой моей смерти я видел лишь ее одну. Боже, как она была прекрасна! Намного прекраснее, чем бриллиантовые серьги у нее в ушах, прекраснее, чем любая женщина в мире. Она заметила, как я смотрю на нее, и улыбнулась. Ее улыбка... если бы вы только знали, что это была за улыбка!

Я не был ей представлен и не знал, как мне поступить, но тут мне помог случай. Один из стоявших возле нее кавалеров оказался моим хорошим знакомым.

- Позвольте представить вам, сударыня, князя Багрятинского... Восхищайтесь, князь, это наша гордость и утешение Ольга Полонская, - произнес он, подводя меня к ней.

Мне и раньше приходилось слышать это имя. Ольгу Полонскую считали одной из трех первых красавиц Москвы. Она блистала во всех столичных салонах. Она была не только красива и умна, но и сказочна богата - умершая недавно тетка оставила ей свое состояние. Неудивительно поэтому, что лучшие женихи России, весь цвет дворянской родовой знати, имели на нее свои виды. Куда уж тут было мне, небогатому гусару, хотя и знатному, но не принадлежащему к аристократическим столичным львам...

Однако, заверяю вас, что в тот вечер я произвел на нее впечатление. Во всяком случае на балу она с большей охотой танцевала со мной, чем с другими, и и мило улыбалась моим шуткам. Я не отходил от нее ни на шаг... Я, господа мои, был влюблен, влюблен в первый и последний раз в жизни.

С тех пор я стал самым верным, самым преданным ее поклонником, и, как мне порой казалось, встречал у Ольги взаимность. Я сопровождал ее на балы, на скачки и в театры, каждый день, когда выдавалось время, посещал их семейство на даче, которую они снимали здесь недалеко, в Петровско-Разумовском, и когда мы оставались одни, припадал к ее прохладной руке и начинал шептать о том, как я люблю ее. Она же слушала меня и улыбалась. Она всегда улыбалась, и очень трудно было понять, что она на самом деле чувствует.

Ее родители, оценив мое быстрое продвижение по службе, отнеслись ко мне весьма благосклонно, и не возражали против нашей свадьбы. Я сделал предложение, и оно было принято. Вскоре состоялась помолвка, а сама свадьба была назначена на весну следующего, 1834 года. Я кипел от любви и был полон самых радужных надежд.

Но зачем я буду рассказывать вам о любви? Любовь - такое чувство, что, если вам суждено его испытать, вы его испытаете, а если нет, тогда всякий рассказ о нем утрачивает смысл. Поэтому, пропустив всё, что было в те короткие месяцы, перейду сразу к печальному финалу.

После нашей помолвки все ее прежние поклонники отступили, признав свое поражение, но затем появился он - флигель-адьютант, блестящий, юный, стремительный как комета. Любимец двора, любимец государя, богатый, осыпанный чинами и наградами. При всем этом он был абсолютно некичлив и держался со всеми ровно и доброжелательно. Его любили все, а дамы, те вообще были от него без ума. Трудно было поверить, что он кого-то может оставить равнодушным.

Я тоже весьма неплохо к нему относился. Мы были с ним приятели, причем довольно близкие, и именно я - будь проклят тот день! - познакомил его с Ольгой. Он был ею очарован, она заинтересована. Надо сказать, вместе они прекрасно смотрелись, и даже я, как не был влюблен, почувствовал это.

Их чувство бурно развивалось, и вскоре я ощутил, что навсегда изгнан из ее сердца. Ольга по-прежнему неплохо относилась ко мне, но уже совсем не так, как прежде. Чувствуя это, я стал сухим и раздражительным с ней и портил всё больше и больше. С точки зрения приличий мне не в чем было их упрекнуть: они встречались на глазах у всех, говорили о самых обычных вещах, но при этом все остальные словно переставали существовать и даже на самом шумном балу они всегда были словно вдвоем. Не знаю замечали ли это остальные, но я замечал.