Охотники за пламенем - [91]

«Спокойной ночи», – хотел прошептать принц.

Но он был Принцем Смерти, Amir al-Maut, как когда-то называла его мать на древнем языке, и пожелание спокойной ночи всегда казалось Насиру прощанием.

Глава 56

Насир потряс Охотницу за плечо. Rimaal, она спала как убитая!

Если бы грудь её не вздымалась и не опускалась, он бы поверил, что она мертва. Точно так же, как во снах, что он видел этой ночью. Её губа, зажатая между его зубами, а после – её остекленевшие глаза и кровь, стекающая с лезвия его сабли.

– Yalla, yalla! – Его рука дрожала. Странно, ведь хашашин никогда не дрожал.

Глаза Охотницы открылись, и их взгляды встретились. На лице Зафиры мелькнула паника. Страх в её распахнутых глазах заставил Насира отпрянуть. Страх был его постоянным спутником. Принц видел его в каждом обращённом к нему взгляде, так почему же, заметив его в очередной паре глаз, он почувствовал, как невидимые руки сжали его горло?

Насир сглотнул, и испуганный взгляд Зафиры резко опустился на его горло. Kharra, эта женщина.

– Ты спишь как мертвец.

– А ты, должно быть, понадеялся?

Нет, но насколько всё стало бы легче.

– Говори тише, – велел Насир, стараясь не обращать внимания на сонную хрипотцу в её голосе.

– Сейчас не время, habibi, – пробормотал Альтаир.

Вот именно. У них были более важные поводы для беспокойства, чем то, что Альтаир только что назвал Насира возлюбленным.

Например, окружившая их банду стая рычащих существ.

– Кто это? – прошептала Охотница. – Волки? – Она встала, подняла лук и одним плавным движением натянула тетиву.

Альтаир ответил тихим бормотанием:

– Познакомьтесь с новым противником – кафтаром.

Кафтары были крупнее волков. Их подвижные тела покрывал редкий пятнистый мех, более тёмный, чем их шкура. Длинные языки свисали из злобно ухмыляющихся пастей. Некоторые твари скалили ряды острых зубов.

– Гиены? – предположила Зафира.

Одно из семи существ зарычало и взвизгнуло.

Беньямин рассмеялся своим тихим смехом.

– В некотором роде. Хотя гиена рядом с кафтаром – как ручей рядом с бурным морем.

Ещё один рык.

И спустя мгновение одна из лоснящихся бурь вырвалась из тени.

Мускулы играли на мощном теле существа, бездонные тёмные глаза сверкали. Его собратья разошлись в стороны, медленно приближаясь.

Насир натянул тетиву, но прежде, чем он успел выпустить стрелу, металлическая дуга рассекла воздух, поймав тусклый свет. В тот момент, когда жидкое золото коснулось существа, время как будто остановилось.

Кафтар превратился в человека и приземлился на ноги.

Насир услышал, как Охотница затаила дыхание. Оборотень покачал головой, как мокрая собака, и устремил на Беньямина пристальный взгляд блестящих глаз цвета некрепкого кофе. Если бы не этот мерцающий древностью взгляд, мужчина был бы похож на обычного аравийца: тёмные волосы, тёмная борода, смуглая кожа.

– Альдераминец, – искажённым голосом обратился кафтар к Беньямину. Неужели он разглядел заострённые уши сквозь куфию? Или просто почуял сафи?

По мере того как остатки золотистой субстанции касались тел других существ, по обе стороны от главаря кафтары превращались в людей. Все они были одеты в белые таубы до щиколоток. Все были с растрёпанными волосами, торчащими из-под тёмных тюрбанов. Как во время смены облика им удавалось сохранить первозданную белизну одеяний, стало для Насира загадкой.

Беньямин склонил голову.

– Кафтар.

Кафтар оскалил зубы в ухмылке, и Насиру показалось, что он снова видит морду и острые зубы. Но стоило принцу моргнуть, как существо вернуло человеческий облик.

– Как давно ты не становился человеком? – поинтересовался Беньямин так спокойно и сдержанно, будто разговаривал с обычными людьми.

«Как скоро один из вас попытается перегрызть кому-нибудь глотку?» – спросил бы Насир, заговори он первым.

Кафтар со вздохом вытянул шею.

– Сто четыре года, – ответил он. Голос скользил плавно, как горячий нож сквозь масло, как острое лезвие сквозь плоть.

Беньямин заметно напрягся. Насир крепче сжал натянутый лук.

– Сто четыре года миновало с тех пор, как мы вкушали идеально приготовленную пищу. Сто четыре года с тех пор, как я лежал в тёплой постели и обнимал женщину. Кафтар должен обращаться на закате и на восходе солнца, но с тех дней прошло уже сто четыре года, альдераминец. – Пока озлобленный человек приближался, глаза его жутко горели. – Твой народ проклял меня и моих братьев. Твой народ запер нас в звериной шкуре и заключил в тюрьму на этом проклятом острове.

– Ни шагу больше, тварь, – тихо предупредил Насир.

– Сарасинец, защищающий альдераминца? – В мутных глазах кафтара мелькнуло удивление. – Аравия, должно быть, действительно пала. – Он поднял руку к бороде.

Насир затаил дыхание, когда ногти кафтара удлинились и превратились в когти. Один шаг – и две стороны столкнутся.

Кафтар обратил взор на Альтаира.

– Я чувствую сладость в его крови, альдераминец, и мне интересно…

– Довольно! – На лице Беньямина отразилась ледяная тревога.

Охотница подпрыгнула от неожиданности. Кифа бросила на Беньямина пристальный взгляд. Мало что способно было вывести сафи из себя, и его вспышка не осталась незамеченной.

– Я могу обратить вас в монстров, какими вы были, и позволить воинам насадить вас на сабли, – продолжил Беньямин, указывая на остальных. – Или же вы оставите нас и уйдёте отсюда в человеческом облике.