Охотники за новостями - [4]
Виновник грустно смотрел на свою машину и время от времени нагибался и тёр колено, чтобы показать, что и он страдает.
Мы миновали каменных львов, изрыгающих из своих базальтовых глоток струи воды у станции метро Руставели, пересекли местечко, которое тбилисцы называют — Земмеля, при этом уже мало кто помнит, что в конце 19 века здесь у Верийского спуска находилась аптека Евгения Земмеля, и вышли на центральную, улицу Тбилиси — проспект Руставели.
Здесь всегда многолюдно, но в горячие дни, о которых ведётся речь на этих страницах, на Руставели кипели особенные, непохожие на обычную суету большого города, страсти. Тут и там наблюдались скопления людей. По мере продвижения к Дому Правительства эти группы расли, снановились шире, многлюднее и горластее. В конце концов они становились шумной орущей толпой подобно тому, как мелкие кляксы на школьной промокашке расплываются в ширину и сливаются в конце концов, в одну большую кляксищу.
Город ещё жил своей обычной жизнью, но в воздух проникла чужая, незнакомая поколениям выросшим при социализме, атмосфера. Эта то, что во Франции во времена Бурбонов называли «la fronde», а в России Рюриковичей и Романовых именовали смутой или народным недовольством.
После памятного съезда компартии восемьдесят пятого года, на котором Михаил Горбачёв открыл ловко подсунутую ему Рональдом Рейганом табакерку демократии, и выпустил из неё трёх бесов — гласность, плюрализм, перестройку, прошли четыре года.
В течение нескольких, на первый взгляд, пролетевших спокойно лет, бесы незаметно делали своё дело — расшатывали коммунистическую идеологию — основу, на которой держался Советский Союз.
В столице СССР — Москве открылся первый американский ресторан быстрого обслуживания «МакДоналдс». Из ссылки вернулся академик Сахаров. На улицах городов появились частные такси с картонными табличками, на которых красовались намалёванные вкривь и вкось, от руки, шахматные квадратики. От государственных они отличались разномастностью и подчёркнутым отсутствием любых намёков на таксометры. Ситуация с частными такси в Тбилиси была даже демократичнее, чем в Древнем Риме, где, по непроверенным данным, на колесницу частного извоза устанавливали ёмкость, в которую после каждого пройденного стадия для учёта дистанции падал камешек. Всё смешалось и пошло другим путём. От первых забастовок на предприятиях перешли к требованиям союзных республик о выходе из состава СССР. В Вильнюсе, Баку, Тбилиси произошли жёсткие подавления народных протестов войсками. События 9 апреля 1989 года встряхнули Грузию, они окончательно разогнали застойную сонливость, в которой десятилетиями находился народ, и положили начало необратимым политическим процессам.
Впрочем, в тот солнечный сентябрьский денёк, когда мы с Мишей мерили шагами густую тень развесистых платанов на проспекте Руставели, всё ещё выглядело мирно и спокойно. На полках парфюмерного магазина, что между «Грузинформом» и «Совпрофом»[1], выстроились стройные шеренги душистых флаконов с названиями: «Наташа», «Светлана», «Ольга»… Эти милые имена пьянили жгучее и пряное, как корица воображение южных людей. На этикетках духов и кремов ещё отпечатаны небольшими буквами три слова: «Изготовлено в СССР», и ничего не предвещало скорых перемен, в корне изменивших жизни миллионов людей.
Спустя несколько минут мы подошли к зданию ГУГА — Грузинское управление гражданской авиации. Мы поднялись на второй этаж и свернули в узенький боковой коридор.
«Здесь!» — лаконично сказал Вигнанский и без церемоний толкнул дверь плечом.
ГЛАВА 2
За дверью обнаружилась крохотная комнатушка, смотрящая своим единственным глазом на старый тбилисский дворик с давно забывшими кисть маляра, но зато резными до умопомрачения, деревянными верандами.
Такие дворики в Тбилиси называют «итальянские». Когда заходит о таком речь, роняют: «Они живут в итальянском дворике». Данную пропозицию не следует понимать буквально. Они проживают в квартире, а не во дворе. Но квартира выходит на общую с соседями деревянную веранду, нависшую над закрытым двориком, откуда в большой мир ведут решётчатые ворота или арка в стене, с которой время слизало штукатурку, обнажив неровные ряды буро-красного кирпича.
Веранды в итальянских двориках так густо увиты виноградной лозой и бельевыми верёвками, что трудно определить, где в этих арабесках природы и быта заканчивается виноград и начинаются простыни.
Я осмотрелся. На стене висела политическая карта мира с разноцветными странами. Они так весело раскрашены, что напоминают леденцы монпасье и невольно возникало желание протянуть к карте руку, взять страну-леденец и положить в рот. На стульях двое молодых людей вели оживлённую дискуссию. Причём общались они шёпотом, чтобы не мешать третьему — щуплому пареньку с подвижным выразительным лицом, который разговаривал по телефону, висевщему на стене под леденцовой картой..
«Это Зураб Кодалашвили», — толкнул меня локтем в бок Вигнанский..
Зураб одной рукой прижимал к уху телефонную трубку с такой силой, что было интересно — выдержит ли его череп такую нагрузку, а второй зажимал свободное ухо, чтобы лучше слышать собеседника.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.