Охотники за новостями - [13]

Веселье толпы сменилось сочуствием к торговцу. Чемодан подняли, перевернули, принялись заполнять его уцелевшими мандаринами. Я сунул руку в карман и нащупал пять рублей.

— Держи, плачу по рублю за мандарин, Очень уж они у тебя хорошие. Давай пять штук,

— Ты, что — по пять рублей за штуку! Это же не золото. Бери пять — шесть килограмм, — всхлипнул парень.

Куда мне столько? Я на работу иду, коллег угощу. Ну, ладно возьму ещё парочку.

Когда я уходил, народ с переплатой вовсю разбирал мандарины, помогая возместить убытки пострадавшему. Дух протеста витал над городом.

* * *

Днем опять пошёл дождь. Тенгиз дремал за засыпанным мандариновой кожурой столом, мы с Зурабом развалились на стульях перед окном и глядели на то, как струи воды обрушивались на резные балкончики трёх этажей. Ливень изощрялся как мог — менял направление и наклон струй, то лупил по окнам с удвоенной силой, то оступал, чтобы перевести дух и начать свою одиссею заново. Окна заливало потоками воды, казалось они вот-вот захлебнутся, но вода стремительно стекала вниз и сияющие стёкла, торжествуя отражали свежевымытый итальянский дворик — его веранды, бельевые верёвки, двери, решётки, бурые от времени кирпичные стены… Невозмутимый дождь отступал и тут же с удвоенной силой обрушивался на упрямую материю.

Я принялся комкать исписанный лист бумаги, изготавливая летательный снаряд.

— Спорим, заброшу в ухо, — шёпотом сказал я Зуре.

— Прямо в ушную раковину? Это навряд ли. — в голосе Зураба прозвучала нотка интереса.

Я подбросил будилку и промахнулся — попал по макушке. Тенгиз потёр её, открыл глаза, укоризненно на меня поглядел и отвернулся к стене.

— Я же говорил, что не попадёшь! Ну-ка дай бумагу, я тоже попробую, — радостно прошептал Зураб.

Тенгиз уже не дремал, а подслушивал, — он сразу повернулся к нам и укоризненно поглядел уже на Зураба.

Зазвонил телефон. Зураб вскочил и мгновенно выйдя из состояния апатии перешёл в состояние повышенной активности.

— Это «Свобода»! У меня передача, передача у меня сейчас, передача! — засуетился он, — А где лист, на котором я записал… Он схватил телефонную трубку, зажал её ладонью и зашипел:

— Лист! Быстро!

Я начал припоминать, что только, что видел какой-то листок покрытый закорючками, которые Зураб называет почерком.

— Лист! Где лист, сволочь?! — с ненавистью зашипел Зураб перепуганному Тенгизу, который полез под стол и выудив бумажный шар которым я в него запустил, (так вот где я видел этот листок) подал Зурабу.

— А-а-а! — эакричал, было, Зураб, — но вспомнив про телефонную трубку поднёс её к уху и вежливо проговорил:

— Добрый день. Агентство новостей Ибе… — тут он опять скис и передал трубку мне:

— Тебя. Вигнанский.

— Слышишь, Лолишвили, — возбуждённо и торопливо заорал мне в ухо Мишель, — Я еду на вокзал за билетами. В командировку меня посылают. В командировку, понимаешь?! Северный Кавказ — Грозный, Махачкала, Владикавказ, потом Баку. Тьфу! Кажется наоборот! Сначала Баку, потом всё остальное. Слушай, Лолишвили, поехали вместе, а! Ты только представь себе: Азербайджан, Дагестан, Чечено-Ингушетия, Северная Осетия, и на всё про всё у нас неделя. Красота! Для своей «Иберии» знаешь, сколько материала наберёшь! Помнишь Михалкова? —

«Я приехал на Кавказ,

Сел на лошадь в первый раз…»

Я опустил трубку и сказал Зурабу:

— Этот тип едет на Северный Кавказ собирать фольклор и зовёт с собой. Конечно, ему просто лень переться одному, но, в принципе, нам бы тоже не помешало немного фольклора, а?

— Пожалуй, — ответил Зура подумав. Потом сурово поглядел на Тенгиза и добавил:

— И студента с собой захватите. А то возись тут с ним без тебя. Покажешь ему там как… как… фольклор собирают.

Я поднёс к уху трубку, в которой всё ещё бушевал голос Вигнанского, — А виды какие! Ущелья, вечные снега. Ты только подумай! Засиделись! Хватит! Ветер странствий…

— Слышишь, Мишель, — прервал я Мишку, — Я с тобой. Только, чур, я главный!

ГЛАВА 6

Вечером, мы втроём — Мишка, Тенгиз и я собрались в квартире на проспекте Мира, жилплощади, которой Тенгиз, сам того не зная, был стольким обязан.

Мы выступали в поход вечером следующего дня. Поездка обещала стать увлекательной. Миссия Вигнанского была легка, как воздух и неопределённа, как туманность Андромеды. Когда то, ещё в школьном возрасте, я наткнулся на определение синхрофазотрона, которое покорило меня своей понятной непонятностью так, что я умудрился запомнить его на всю жизнь:

«Синхрофазотрон есть циклический ускоритель протонов с орбитой постоянного радиуса».

На первый взгляд всё просто. Во всяком случае с терминами. Ускоритель для того, чтобы ускорять. Не так? Так! Ещё как так! Дальше. Ускорять что? Ха! Проще пареной репы — протоны. Как ускорять? Циклически вот как.

То есть смысл определения ясен и ежу. С другой стороны не всякий ёж соображает зачем протоны нужно ускорять. Да ещё с орбитой постоянного радиуса. И кто из них, вообще, с этим окаянным радиусом? Протоны? Ускоритель? Словом мудреные штуки эти синхрофазотроны.

Мишкино задание столь же загадочно, как и определение синхрофазотрона. Незадолго перед всем этим он перешёл из «Вечёрки» в новую газету под названием «Кавказ», хозяева которой вообразили, что для успеха им необходимо поместить на передовицу самого первого номера (который только готовился) банальную до желтизны фразу: «Кавказ наш общий дом».