Охотники на шпионов - [58]

Другим, более действенным средством прояпонской пропаганды было распространение среди корейцев учебников для начального образования, изданных специально японским генерал-губернатором. В этих учебниках не было ничего особенного, кроме восхваления добродетелей японского императора. Однако они распространялись бесплатно не только в Корее, но и в пределах Российской империи. В частности, отмечалась массовая раздача их среди корейцев, проживающих во Владивостоке. Одновременно российские контрразведчики отмечали, что японцы для закрепления своего положения на территории Кореи и Китая строят порты и железные дороги «для того, чтобы перевоспитать народ в Корее и даже на наших территориях». Опытные сотрудники российских спецслужб обратили внимание на постепенное увеличение в составе кадров японской разведки числа шпионов-корейцев. «Нам остается организовать против такой японской деятельности специальную борьбу и парализовать их стремления в этом направлении», — писал помощник начальника Хабаровского контрразведывательного отделения генерал-квартирмейстеру Главного управления Генерального штаба.

2 июня 1913 г. органами российской контрразведки на станции Чита был задержан помощник японского военного атташе в России майор Садао Араки. Он обвинялся в том, что, «возвращаясь в Японию и проезжая по Сибирской и Забайкальской железным дорогам, он собирал сведения, касающиеся безопасности России. Кроме того, составил схематические профили новостроящейся второй колеи Сибирской и Забайкальской железных дорог».

В марте 1913 г. в Туркестанском крае был задержан японский подданный Тайтчи Вейхара, который собирал сведения военно-стратегического характера о состоянии и пропускной способности тракта Джаркент-Кабузсай, а также о количестве и дислокации войск в городах Джаркенте, Чимкенте, Верном, Пишпеке и др. 8 июня он был осужден Верненским окружным судом.

В 1912-1914 гг. в России наблюдался массовый наплыв китайцев. Они прибывали в пределы империи в качестве мелких торговцев в разнос. Рассеиваясь и проживая без всякого надзора по всей стране, китайцы представляли потенциальный элемент для вербовки военных разведчиков в пользу иностранных держав. Об этом свидетельствовали следующие факты. В 1913-1914 гг. в пределах Варшавского военного округа было задержано несколько китайцев-торговцев, уличенных в военном шпионаже в пользу Германии. Агентурным наблюдением по Санкт-Петербургу и Москве было установлено, что китайцы-торговцы, проживающие в двух столицах, подразделялись на группы, каждая из которых представляла собой правильную, тесно сплоченную и отлично дисциплинированную организацию. В специальном циркуляре Департамента полиции от 28 июля 1914 г. на эти факты обращалось самое серьезное внимание всех должностных лиц, ведающих розыском. При этом в циркуляре специально оговаривалось, что «по сообщению Главного управления Генерального штаба японцы пользуются китайцами для организации в России шпионажа на самых широких началах». Все эти факты свидетельствовали, что Российская империя продолжала серьезно отставать в организации спецслужб.

Опыт Русско-японской войны настоятельно требовал создания эффективной спецслужбы для борьбы со шпионажем, а наличных кадров явно не хватало. Было очевидно, что события Первой российской революции серьезно затормозили процессы становления отечественной контрразведывательной службы. Лучшие силы Департамента полиции и других российских спецслужб были брошены на борьбу с революционным движением, которое реально угрожало национальной безопасности Российской империи. Особую опасность представляла связь революционеров, оппозиции и спецслужб противников России.

После упразднения секретного отдела Департамента полиции была восстановлена (правда, в неполном объеме) деятельность контрразведывательного подразделения Генерального штаба — Разведочного отделения. Сотрудники полковника В. Н. Лаврова сумели добиться существенных результатов в борьбе с военным шпионажем в столице Российской империи. Венцом его работы явилось разоблачение широко разветвленной агентуры австрийской разведки. В частности, сотрудниками Лаврова был разоблачен ее резидент барон Унгерн фон Штернберг, который передавал представителям германских и австрийских спецслужб материалы об обсуждении на закрытом заседании Государственной думы проекта закона о контингенте новобранцев. Его «куратор», военный атташе граф Спанноки, был объявлен персоной нон грата и выдворен из Санкт-Петербурга.

В августе 1910 г. В. Н. Лавров перешел на службу в военную разведку и сдал дела своему преемнику, полковнику Отдельного корпуса жандармов В. А. Ерандакову. Официально причиной отставки явилось состояние здоровья Лаврова. При медицинском обследовании у него был обнаружен начинающийся туберкулез, и он был вынужден выехать для лечения на юг Франции. Однако и там он не оставался без дела. В 1911 г. Лавров возглавил одну из самых эффективных агентурных разведывательных организаций, которая вошла в историю разведки как организация № 30. Это была первая агентурная организация в Западной Европе, созданная непосредственно ГУ ГШ для ведения негласной разведки в Германии. Сам полковник В. Н. Лавров значился в ней под псевдонимом «Иванов» и проживал во Франции как частное лицо. Связь с ГУ ГШ Лавров поддерживал через российских военных агентов во Франции — сначала барона Ностица, а затем графа А. Игнатьева. Непосредственным начальником Лаврова был талантливый российский контрразведчик и разведчик Н. А. Монкевиц.