Охотники на людей: как мы поймали Пабло Эскобара - [11]

К приходу судьи подсудимая так и не явилась. Судья, тоже местный юрист, зачитал название дела и попросил меня представить доказательства. Волнуясь, я рассказал о том, как женщина выехала на встречную полосу движения, вынудив нас с напарником заехать на тротуар, как она помяла машину позади нас и скрылась с места аварии, продолжая ехать по встречной полосе, пока мы ее не остановили. Я передал суду ее слова после ареста и печальные результаты освидетельствования. Зачитав показатели алкотестера, я сказал, что это вся информация, которой я обладаю.

Я ожидал, что адвокат защиты будет опровергать доказательства или задавать вопросы, но ничего такого не последовало. Судья постановил, что для обвинения в вождении в нетрезвом виде доказательств недостаточно. Он свел нарушение к более мягкой статье – «пребывание в состоянии опьянения в общественном месте и опасное вождение» – и признал подсудимую виновной. Адвокат защиты закрыл свою книжечку с громким и, как мне показалось, довольным хлопком и молча улыбнулся судье. Дело закрыли.

У меня на лице отразилось такое потрясение, что судья подошел и пожал мне руку, заверив, что я хорошо проделал свою работу и, несомненно, меня ждет блестящее будущее. Он представил меня адвокату защиты.

Вскоре все покинули зал суда, остался только я и бывалый сержант полиции, который был со мной в тот вечер, когда я считал, что совершаю хороший благородный поступок – убираю опасного водителя с улиц Блуфилда.

Я чувствовал себя полным идиотом.

– Вот так делаются дела в провинциальных городах, – сказал мне напарник, покидая зал суда.

ХАВЬЕР

Как только меня приняли в департамент шерифа, мы перевезли маму с ранчо в Хеббронвилле к бабушке в Ларедо, что в часе езды. У нее был рецидив, и на сей раз не только рак груди: метастазы распространились по всему телу, так что маме нужно было жить поближе к больнице, где она проходила лечение.

При каждой возможности я сопровождал ее на прием к онкологу и на химиотерапию, а в остальное время с ней ходила бабушка.

Лечение не помогло, и мама умерла в возрасте пятидесяти лет. Я был рад хотя бы тому, что она побывала на моем выпускном в колледже и успела узнать, что меня взяли в Департамент шерифа в Ларедо. Мама гордилась всеми моими достижениями.

Я тяжело переживал ее смерть, ведь у нас были очень теплые отношения и женщины нашей семьи всегда были для меня примером невероятной силы духа.

Я очень любил маму и бабушку, которая не пропускала ни одной моей школьной игры в бейсбол и футбол. Бабушка была удивительно сильной женщиной – на ней держалась вся семья. Она говорила по-испански, а по-английски знала лишь несколько слов, но это ей нисколько не мешало. Ее звали Петра, но все, даже дедушка, называли ее мужским именем Пит. Бабушка была заядлой курильщицей, ростом выше среднего и весила больше восьмидесяти килограммов. Даже когда у нее начались проблемы с легкими и доктор сказал, что курение ее убивает, она не расставалась с пачкой «Винстона». Клялась, что не затягивается, хотя все знали, что это не так. Вся семья умоляла меня не покупать ей сигареты, но бабушкины уговоры перевешивали. Я просто не мог отказать своей abuelita.

Мы с братом всегда называли ее бабулей. Для нас она была самой доброй и понимающей. Лучшие подарки на Рождество мы получали именно от нее. Когда мне исполнилось семь, она подарила мне первый велосипед – красный «Тексас-Рейнджер» с двумя фонарями.

С дедушкой у меня тоже были теплые отношения. Щуплый и синеглазый дед казался полной противоположностью моей отважной abuelita. Деда все называли Панчо, сокращенным именем от Франсиско. В отличие от бабушки он предпочитал умственный труд и занимался проверкой прав на недвижимость в титульной компании. Дедушка никогда не пил, не курил и вел здоровый образ жизни еще до того, как это стало модно. На ужин он ел мюсли с молоком и яблоком. Бабушка с дедушкой были настолько разными, что я ломал голову, как они вообще полюбили друг друга. Как-то раз в их дом в Ларедо вломились грабители, так дедушка закрыл все окна и двери и спрятался, а бабушка встретила их с молотком!

В Ларедо моя глубоко верующая бабушка проводила в своем доме встречи прихожан и стала доверенным лицом приходского священника-испанца. По воскресеньям после обеда он спешил отведать ее тамале – блюдо, для приготовления которого свинину и другие виды мяса заворачивали в нежнейшее тесто и томили на пару в кукурузных листьях.

Бабушка превосходно готовила, причем безо всякой поваренной книги. Когда я был маленьким, мы каждое воскресенье тратили час на поездку из Хеббронвилла в Ларедо, чтобы полакомиться вкусненьким. Мама тоже с удовольствием готовила вместе с бабушкой. У них было фирменное блюдо – cabrito en su sangre (козленок с кровью). Мама, тетя и бабушка часто переходили границу, чтобы привезти из мексиканского города Нуэво-Ларедо парное мясо козла. Они настаивали, чтобы животное забивали при них: это гарантировало, что кровь упакуют в отдельный пакет, без контакта с мясом этого животного или кровью другого козла – такой способ позволял сохранить мясо свежим. Позднее кровь вливали в ароматный соус с зеленым чили, сушеным перцем поблано, луком, чесноком, зирой и орегано. Во время приготовления кухня наполнялась умопомрачительным ароматом. Мясо несколько часов томилось на медленном огне, а затем его выкладывали на фаянсовую тарелку поверх исходящей паром горки мексиканского риса. Мы ели его с домашними кукурузными тортильями.