Охотники и чудовища - [27]

— Изволили отбыть еще утром, моя госпожа, как только вас и остальных леди забрали на испытание, — отчитался дворецкий.

Отбыть — это хорошо. Отбыть — это просто отлично! Какая-никакая, а все-таки отсрочка. Передышка. Так что, может, и успею поесть и искупаться перед «казнью».

— А прибыть когда обещали?

Главное, чтобы не прибить. Меня не невинную.

— Это мне неведомо, моя леди. Стол уже накрыт. Изволите отужинать у себя или с остальными?

— А остальные уже все вернулись?

— Только что, — кивнул слуга.

С одной стороны, я умирала от усталости и хотела поскорее остаться одна. С другой — было любопытно узнать, как справились с заданием наины и через что им пришлось пройти.

— Поужинаю со всеми. Спасибо, Фрисо.

Дворецкий церемонно проводил меня в столовую, поклонился и побежал на кухню торопить служанок, чтобы поскорее несли вкуснятину. Заметив, что в нашем несплоченном кругу не хватает Паулины, я облегченно выдохнула, улыбнулась и спросила:

— Как прошел день, леди?

— Ужасно! — Винсенсия застонала. — Я за эти несколько часов такого натерпелась!

— А я, кажется, постарела лет на десять, — обеспокоенно проговорила Одель, рассматривая свое отражение в серебряной ложке. — Вот уже и морщинки появились. Вот здесь, в уголках губ. Ужас!

— А ты что скажешь, Марлен? — Я с удовольствием опустилась в мягкое кресло и бросила взгляд по сторонам в поисках вейра, но его в столовой не было.

Может, уехал с де Гортом?

— Все было… терпимо, — сдержанно описала свои приключения наина. — Но с главным заданием я, увы, не справилась.

— И я тоже.

— И я, — эхом подхватили невесты.

Лучше для меня!

— А где Паулина?

— Решила ужинать в комнате, — ответила Одель, с еще большим усердием оглядывая себя в ложке.

— А тебя куда забросило, Ли? — полюбопытствовала Винсенсия.

Я вкратце рассказала о своих злоключениях в тюрьме для прелюбодеек, а в ответ узнала, где отбывали повинность другие наины. Оказалось, что все локации были примерно одинаковыми — старинные замки-поместья, в которых пятидесяти пяти юным девам трепали нервы.

— Как вообще можно сажать в тюрьму за измену? — уплетая нежнейшее мясо под ягодным соусом, негодовала я.

— Раньше и не такое вытворяли, — вздохнула Тиссон. — Только с приходом к власти прадеда Мэдока Стальные поумерили свой пыл. Король Герберн был хорошим, достойным правителем, и я думаю, его всемогущество станет таким же, если сумеет одержать победу над остальными.

Ого! Значит, мой Стальной принц — принц в полном смысле этого слова. Вон какие корни и кровь голубая.

Хотя нет, там по металлическим жилам, скорее всего, ртуть растекается.

— А потом к власти пришел отец Рейкерда, и законы опять ужесточили, — горько усмехнулась Марлен. — И при нынешнем короле наинам тоже, увы, живется несладко. И не только нам.

— Как так вышло, что прошлый король передал корону сыну? Разве тогда Охоту не устраивали? — удивилась я.

— Еще как устраивали! — заявила Одель, наконец решив воспользоваться ложкой по назначению, и теперь наслаждалась ароматным супом-пюре, который я уже успела съесть и благополучно забыть, что это сделала. — Просто Рейкерд стал победителем.

— Хоть ходили слухи, что ему помогли выиграть, — заговорщицким шепотом проговорила Винсенсия. — Но, может, это всего лишь слухи. Рейкерд — очень сильный хальдаг. Ну, или был таковым когда-то.

Вернулся Фрисо с большим серебряным подносом, на котором возвышался обильно политый розовым кремом бисквитный торт, да еще и увенчанный короной из фруктов. Мм… Предвкушая ударную дозу глюкозы, которую собиралась в себя впустить, я отодвинула опустевшую тарелку, тут же придвинула ту, что была поменьше, и услышала нежный голосок нашей очаровательной блондинки:

— Скажите, Фрисо, а куда отправился его всемогущество?

— В Царс, моя леди.

— В Царс… — эхом повторила Ротьер и весело так воскликнула: — О, Филиппа, милая, а разве не в Царсе находится твоя обитель?

Я оторвала взгляд от торта и приклеила его к наине.

Это сейчас что такое было?

— Расскажите о вашей воспитаннице, дочери графа Адельвейна.

— Филиппа, — лицо пожилой монахини, изборожденное глубокими морщинами, осветилось мягкой улыбкой, — дивное дитя. Усердная, прилежная, умная девочка. Тихая и скромная. А мы так боялись, когда ее брали, что у нас с ней будут проблемы. — Служительница богини замялась и, немного смешавшись, тихо добавила: — Из-за ее матери. Но, к счастью, иномирность в малышке никак не проявилась.

Тихая и скромная… Де Горт усмехнулся. Нет, ума его невесте действительно не занимать, и он вполне мог предположить, что Филиппа и в самом деле в учебе была прилежна. Но что касается всего остального… Дерзкая, норовистая девчонка!

Хальдаг не заметил, как руки сами собой сжались в кулаки. А вот монахиня обратила на это внимание. Поджала губы, нервно поправила массивный серебряный знак Созидательницы на груди, еще больше подчеркивавший мрачность ее широкого темного одеяния, и несмело поинтересовалась:

— Ваше всемогущество, неужели леди Адельвейн посмела вас чем-нибудь огорчить или разочаровать?

Разочаровать? О нет, разочарование было лишь малой толикой того, что он сейчас чувствовал. До сегодняшнего дня он даже не предполагал, что в принципе способен столько всего испытывать. Гнев, злость, досаду и даже глухую ярость. За то, что его обманули. За то, что Филиппа оказалась такой… Мужчина досадливо поморщился и мысленно закончил: за то, что подарила свою невинность другому.