Охотники - [9]

— Извини, сестренка. Понимаешь, твой е-мейл меня напугал. Только и всего. Мне показалось, раз ты так сорвалась, наверняка что-то случилось. Мне не нравится, что ты сбежала из дома.

— Не из дома, а домой — большая разница.

— Побег есть побег, Лила.

— Ничего не случилось, Джек. Ты за меня не бойся.

— Все равно буду бояться. Я каждый день о тебе беспокоюсь. Ты же моя младшая сестренка.

— Я уже не маленькая, Джек.

— Для меня ты всегда останешься маленькой сестренкой.

С этим я и не думала спорить.

— Я правда рад, что ты здесь, Лила. — Он поцеловал меня в висок. — Я по тебе скучал. Оставайся, сколько захочешь, хоть неделю, хоть две. Обсудим все утром.

Неделю? Две? У меня упало сердце. Это слишком, слишком мало!

4

Часа в два ночи я подскочила на кровати, сжимая в кулаках скомканное покрывало. Сердце колотилось, словно после бега с препятствиями, даже в ушах стучала кровь. Я не сразу сообразила, где нахожусь. Выждала, пока глаза привыкнут к темноте, и, узнав спальню, расслабилась. Адреналин понемногу рассасывался. Я свесила ноги на пол и посидела, всматриваясь в расплывчатые тени.

Я привыкла к кошмарам. После маминой смерти меня месяцами преследовал один и тот же сон: как она в панике бежит по дому в залитом кровью платье. В тех снах я всегда бежала за ней, видела, как она почти вслепую налетает на мебель и спотыкается о нижнюю ступеньку лестницы. Потом она оглядывалась на меня через плечо и кричала, кричала мне в лицо…

Последний кошмар был покруче. Все как обычно, только при высоком разрешении, так что я чувствовала запах крови; кровь пахла ржавчиной и перезрелыми вишнями. Я видела заусеницы на деревянных перилах. Обычно мои кошмары заканчивались, когда она вскрикивала, оглянувшись. Сейчас, вместо того чтобы проснуться, я перенеслась в другое место. Я была уже не у нее за спиной, а наверху, и видела ее смерть издали. А потом увидела саму себя, в школьной форме, в рваных колготках, с круглыми от страха глазами, с ножом, которым чуть не выколола глаз малолетнему грабителю. На зазубренном лезвии была кровь, теплые липкие струйки текли по моей руке. Это меня и разбудило.

Я расчесала пальцами волосы, сдернув съехавшую ленточку-резинку. Нужно раздобыть воды. Смыть картины сна и, между прочим, прекратить психовать из-за того, что я сотворила или чуть не сотворила с тем лондонским мальчишкой.

Я на цыпочках вышла в коридор. У Джека свет не горел. Я знала, что ему завтра рано на службу, поэтому как можно тише спустилась по лестнице. Вышло, однако, не слишком тихо, — ступеньки под ногами скрипели. На полпути я остановилась и прислушалась.

У него в спальне царила тишина. Выходит, не так уж трудно перехитрить оперативника спецназа. Шаркая босыми ногами по кухонному линолеуму, я добралась до холодильника и простояла минут пять, глядя на снимок смеющейся мамы и стараясь впечатать этот образ поверх картины из сновидения. Может, и Джек держал его здесь, пытаясь вытеснить другие, страшные образы своего воображения. Наконец я открыла дверцу и окунулась в искусственный холод, наслаждаясь пробежавшими по рукам мурашками.

— Ты что, проголодалась?

Я взвизгнула и поспешно зажала рот ладонью.

— Какого черта! Ну, ты меня напугал, — прошептала я, в полуобмороке повиснув на дверце холодильника. Вряд ли моему сердцу на пользу такие частые всплески адреналина.

Алекс стоял прямо у меня за спиной. Бог знает, давно ли он меня выследил. Придется мне пересмотреть свое мнение о подготовке морской пехоты. Я наградила его выразительным взглядом и кое-как добралась до стула.

— Извини. — Включив верхнюю лампу, он посмотрел на меня с беспокойством.

— Ладно, порядок, — пробормотала я, моргая от яркого света. — Это просто от неожиданности. Я думала, ты уехал домой.

— А у нас, понимаешь… — он запнулся, и я подняла взгляд. — У нас по работе возникла непредвиденная ситуация. Джек поехал разбираться, вот я и решил поспать на диване, — вдруг ты проснешься, а он пропал.

Я с улыбкой покачала головой.

— Обычно в таких случаях обходятся записками.

Алекс красовался в тех же синих джинсах, только рубашку сменил на белую футболку. Мне было по-настоящему больно оторвать взгляд от его плеч и рук — словно срываешь пластырь с век. У края рукава чернела та же татуировка, что у Джека, и мне хотелось погладить ее пальцами, накрыть ладонью.

Когда я сумела вернуть мысли на менее опасный курс, то заметила, что он смотрит вниз и на лице у него вопрос. Я вдруг вспомнила, что на мне одна футболка, которая не достает до колен и едва прикрывает синяки, оставленные велосипедом. Но Алекс смотрел не на мои голые ноги и не на синяки.

— Ого, знакомая футболка!

Господи! Внутри я вся сжалась. Щеки обдало жаром. Я заставила себя непринужденно оттянуть подол футболки, словно сама забыла, что на мне надето. Как будто я не знала! Как будто не я несколько часов назад, раздевшись, натянула эту футболку, в которой спала почти каждую ночь. Не задумываясь и уж точно не догадываясь, что прежний хозяин этой футболки увидит меня в ней среди ночи.

Я простодушно округлила глаза.

— А, ты об этом?

Алекс сосредоточенно разглядывал полустершийся девиз штата Вашингтон на груди футболки. Жаль, что он не слинял совсем.