Охотник за тронами - [9]

Войско шло по берегам сонных рек, замерших в неглубоких песчаных ложах, мимо тихих стариц, недвижных бочагов и омутов, через дремотное царство водяных и русалок, сквозь великие болота, укутанные мхами и заросшие травами или зыбкие, коварные, топкие, чуть прикрытые тонким наплавным слоем; шло сквозь невысокие редкие леса, по земле бедной и малолюдной.

На второй день пришли в Новогрудок — старый стольный град Черной Руси. По слухам, татары были где-то совсем близко. Осторожный Глинский остановил армию и выслал разъезды добывать достоверного языка.

В поиск отправились два брата Немировича — Андрей и Юрий — с дюжиной конных жолнеров. Выехали до зари, пустив вперед головной разъезд. Однако и сами ехали сторожко, не сводя глаз с маячивших впереди товарищей и зорко осматривая окрестности.

За Новогрудком места пошли побогаче. Холмистая равнина желтела спелым житом, зеленела травами. Жолнеры — деревенские хлопцы печально оглядывали окрестности, — хлеба перезревали, трава перестаивала. В полях и на лугах не было ни мужиков, ни баб, ни единой копны, ни одного сметанного стога.

Верст через двадцать снова пошли болота и так тянулись почти до самого Городища — большого села, покинутого жителями и теперь наполовину спаленного татарами. У околицы Городища, ближе к той части, где уцелевших хат было больше, разведчики залегли.

Поближе к полудню на улицу Городища въехали восемь татар. Весело переговариваясь, с любопытством оглядывая не до конца еще разграбленное село, ордынцы спешились и вперевалку двинулись от одной хаты к другой. Шли они неспешно, разбившись на группки — по трое и по двое. Жолнеры, замерев, внимательно следили, как степняки все ближе и ближе подходят к засаде.

Чем меньше домов оставалось до околицы, тем злее становились грабители. Дворы стояли пустые, и поживиться незваные не могли ничем.

В самой последней хате двое татар задержались.

Раздался отчаянный детский крик, и ордынцы вытащили во двор оборванного, худого подростка, связывая ему руки. Хлопчик от страха сжался и замолк. Согнувшись сидел на земле, почти не шевелясь, чувствуя, как силы оставляют его. Один из татар дернул за ремень, которым были повязаны руки пленника. Тот, будто во сне, попытался приподняться, но не сумел и неловко повалился на бок.

Жолнеры видели, как к пареньку подошел еще один воин и тоже потянул за ремень. Хлопчик опять попробовал подняться и снова упал. Тогда за пленника схватился и первый татарин, но тот, который только что подошел, оттолкнул его и, держась одной рукой за ремень, вторую положил на рукоять ножа. Назревала драка. Первый татарин отошел в сторону и громко крикнул. Из соседних хат вышли шестеро других грабителей и потянулись к ссорящимся.

Юрий Немирович шепнул двум жолнерам:

— Проберитесь незаметно к хате, где татары оставили коней, а вы, — повернулся он к остальным, — окружайте двор. Попробуем их повязать.

Как выяснилось потом, среди этих татар не оказалось десятника — все они были простыми нукерами, — и потому ни один из ссорившихся не внял уговорам остальных. Когда оба спорщика схватились за ножи, а остальные стали их разнимать и растаскивать, со всех сторон навалились люди Немировичей. Двоих, схватившихся за сабли, зарубили, шестерых повязали и посадили на их же собственных коней. Еще на одного коня посадили совсем уже растерявшегося паренька и дружно помчались в Новогрудок.

Михаил Львович велел рассадить грабителей по одному в подвальных каморах Новогрудского замка. По очереди приказал и водить на допрос.

В расспросной палате разложили для устрашения ножи, пилы, клещи и иглы, распалили огонь.

С первого раза пытать татар не хотел. Решил — если каждый порознь допрошенный даст один и тот же ответ, значит, говорят плененные правду. Если же хоть кто скажет что иное, отличное от прочих, повелит всех поставить на пытку.

Все шестеро повторили друг за другом: царевичи Гиреи стоят кошем под городом Клёцком, бегут к царевичам с севера, из-за Немана, малые татарские ватажки, но по причине неожиданного выступления литовцев из Лиды сбежалось их совсем мало — добрых семь-восемь тысяч еще гуляют в Занеманье.

— Добро, — промолвил Михаил Львович, когда татар увели обратно в тюрьму, — не дадим поганым собраться воедино. Ударим сами на тех, что уже стоят под Клёцком.

А потом велел привести к нему одного из татар, показавшегося толковее остальных, и остался с ним один на один.

Глинский немало постранствовал, прежде чем надолго осел при дворе великого князя Литовского Александра Казимировича.

Совсем мальчиком оказался он в Италии. И — неслыханное дело! — русский князь вдруг пожелал стать лекарем и записался в студенты Болонского университета. Желание его не оказалось, как полагали многие, прихотью богатого аристократа. Глинский четыре года прилежно изучал Гиппократа и Аристотеля, Галена и Птолемея[15]. И стал вторым русским, после Юрия Котермарка, дрогобычского мещанина, окончившего тот же факультет чуть раньше его, а в бытность Глинского студентом уже управлявшего Болонским университетом под именем Джордже Леопольди.

Затем молодой князь побывал и в Испании, и во Франции, и в Голландии. Двадцати с небольшим лет вступил он в воинскую службу под знамена германского императора. За бои во Фрисландии первым из русских получил орден «Золотое руно».