Охотник за тенью - [51]

– Он напал сзади. Но у него были руки старика, это точно. Еще я заметил на нем ужасные синие башмаки.

10

Квартира Астольфи была обозначена как «пункт 23».

Число 23 представляет собой арифметическую прогрессию. Как раз это Моро и объяснял на тайном собрании, которое состоялось поздним вечером в кабинете комиссара.

В нем принимали участие немногие избранные лица. Кроме хозяина кабинета, вокруг стола сидели представитель министерства внутренних дел, глава комиссариата общественной безопасности, представитель прокуратуры и комиссар Креспи.

– Двадцать три дела, – уточнил комиссар. – Первое относится к 1987 году. Трехлетний мальчик падает с балкона пятого этажа высотного дома. Полагают, что это несчастный случай. Через несколько месяцев с девочкой чуть помладше, живущей в том же квартале, случается то же самое. Оба раза отмечается странная вещь: на правой ноге обоих погибших не хватает башмачка. Куда они подевались? Соскочить во время падения они не могли, и родители уверяют, что в доме их тоже нет. Случайность? Задерживают девушку, которая работала няней в обеих семьях. Среди ее вещей обнаруживают оба башмачка, а в ее дневнике – вот такой рисунок.

Моро показал присутствующим фотокопию странички из дневника. Антропоморфная фигура, та же самая, что таилась в тени в доме Астольфи. Человек с головой волка.

– Девушка сознается, что столкнула обоих детишек с балкона, но не может объяснить, откуда взялся рисунок. Говорит, что это не ее. Признание получено, дело закрыто. Никто не вникает в эту деталь, к тому же следователи боятся, что защита, ухватившись за нее, станет напирать на душевную болезнь.

Немногочисленная аудитория внимательно следила за рассказом, никто не осмеливался перебивать.

– С того времени фигура появлялась, прямо или косвенно, еще двадцать два раза, – продолжал Моро. – В девяносто четвертом ее обнаружили в доме, где мужчина только что убил жену и детей, а потом покончил с собой. Заметили ее не полицейские, а криминалисты во время дополнительного расследования, которого потребовали городские власти, чтобы выяснить, действовал ли убийца один или имел сообщников. После обработки химическим реактивом фигура проступила на зеркале, где ее могли изобразить в любой момент, когда зеркало запотело. – Моро выудил из своих бумаг фотографию, сделанную во время того следствия. Но он еще не закончил. – Вновь ее нашли на могиле педофила, убитого в тюрьме другим заключенным в две тысячи пятом, ее начертали краской из баллончика. Удивительно то, что на могильной плите по распоряжению властей, которые опасались актов вандализма или мести, не было обозначено имя. Никто не знал, кто покоится под ней. Это тоже слепой удар судьбы?

Ответа ни у кого не нашлось.

– Я мог бы продержать вас здесь еще целый час, но правда в том, что историю этой постоянно всплывающей фигуры держали в секрете, чтобы избежать дурацких актов подражания или, того хуже, чтобы кто-нибудь не пленился идеей и не начал совершать преступления, подписываясь этим знаком.

– Какая мерзость: замешан один из наших, судмедэксперт, – не выдержал глава комиссариата общественной безопасности, напомнив собравшимся, какое важное открытие было сделано в квартире Астольфи.

– Вы полагаете, есть связь между антропоморфной фигурой и монстром, который убивает влюбленные пары? – спросил представитель министерства, по чину самый старший в этой комнате.

– Связь определенно есть, только мы пока не знаем какая.

– В чем, по-вашему, смысл этого знака?

Моро знал, что отвечать рискованно, но чувствовал, что выбора у него нет. Правды избегали слишком долго.

– Это эзотерический символ.

Тут вмешался глава комиссариата общественной безопасности, высший чин в итальянской полиции:

– Помилуйте, господа. Не хочу, чтобы меня неверно поняли, но думаю, что следует соблюдать осторожность. Дело Римского монстра вызвало массу толков. Общественное мнение бурлит, люди не чувствуют себя в безопасности, а СМИ подогревают страсти, все время пытаясь показать нас в дурном свете.

– Нужно время, чтобы добиться результатов в таком деле, как это, – заметил комиссар Креспи.

– Я это осознаю, но вопрос деликатный, – возразил глава комиссариата. – Народ у нас простой и практичный: все хотят платить поменьше налогов и быть при этом уверенными, что деньги, которые они вкладывают, идут именно на поимку преступников. Они хотят сразу получить ответ, их не интересует, как ведется следствие.

Представитель министерства кивнул в знак согласия:

– Если мы слишком отклонимся в сторону такой вот эзотерики и это станет известно, СМИ завопят, что расследование провалилось и поэтому мы гоняемся за злыми духами и прочей подобной ерундой. Над нами будут смеяться.

Моро молча следил за дебатами: он знал, что обсуждается именно причина, по которой и раньше никто не хотел углубляться в этот вопрос. Собравшиеся не только боялись показаться смешными, были и другие обстоятельства. Ни один полицейский, желающий продвинуться по службе, не стал бы опираться на эзотерический след: он рисковал остаться без ответов, завести расследование в тупик и пожертвовать своей карьерой. С другой стороны, ни один чиновник, ни один руководитель не поддержал бы такой версии: он рисковал утратить доверие и лишиться поста. Но наличествовал и другой фактор, более человечный: естественное нежелание касаться некоторых тем. Может, даже неисповедимый иррациональный страх – а вдруг за этим и в самом деле что-то кроется. Поэтому на такие вещи всегда закрывали глаза. И это было ошибкой. Но в данный момент комиссар не собирался идти против течения, поэтому согласился с начальниками: