Охотник за судьями - [18]

— К сожалению, я не понимаю, — сказал Балти. Каким наслаждением было наконец признать, что он не понял большую часть этой беседы.

— Простите меня, мистер Сен-Мишель, я пошутил. Вы как порученец Короны обладаете неприкосновенностью. Обитатели Нью-Хейвена ненавидят квакеров больше, чем представителей любых других сект. Если, как говорит полковник Ханкс, ваша миссия — досадить им, то послать эмиссара-квакера — лучше и не придумаешь.

Ханкс откашлялся. По лицу Уинтропа Балти понял, что губернатор жалеет о своих словах. Балти снова перестал понимать, что происходит.

— Его Величество запретил преследование квакеров на этой земле, — пояснил Уинтроп. — Но ньюхейвенцы упорны. Они находят способы обойти запрет. Они предъявляют квакерам обвинения по другим статьям — нарушение общественного спокойствия и тому подобное. Мы у себя в Коннектикуте отлично ладим со своими квакерами. Они нас не беспокоят. Они — образцовые граждане. Когда они бегут от Эндикотта, из Массачусетса, мы встречаем их гостеприимно. И они отвечают нам благодарностью. Не могу сказать, что одобряю их обычаи. Я также трепещу перед Господом, но, — Уинтроп засмеялся, — при этом владею своими конечностями. Однажды я видел на улице женщину, которая содрогалась в припадке. Я подумал, что она квакерша. Оказалось, у бедняжки падучая болезнь!

Он расхохотался.

— А вы знаете, за что пуритане — и особенно ньюхейвенцы — ненавидят квакеров?

— Разногласия в богословии, полагаю.

Уинтроп замотал головой:

— Нет. Потому что они не ломают шапки перед членами городского совета!

— Ну что ж, я признаю, это и впрямь отчасти неуважительно, — заметил Балти.

— Но конечно, дело не в шапках как таковых. Дело в том, что квакеры отвергают любое начальство. У них нет ни епископов, ни старейшин, ни даже пасторов. Они сообщаются непосредственно с Богом. Каждый мужчина, каждая женщина — сами себе священники. Немыслимо! Пуритане со злости лезут на стену. А знаете, что еще их бесит? Что квакеры рады гонениям. Совсем как первые христиане в Риме. Чем больше их бросаешь на съедение львам, тем больше они сами туда рвутся. Я видел…

Уинтроп покосился на Ханкса. Тот мрачно, со странным выражением смотрел в огонь.

— Ладно, — сказал Уинтроп, — давайте переменим тему.

— Вы ведь сами пуританин? — спросил Балти.

Уинтроп улыбнулся:

— Ну а кем же еще мне быть? Я ведь губернатор. Полковник Ханкс не упомянул, что я балуюсь медициной?

— В самом деле?

— Поистине. Намедни я уврачевал сломанную берцовую кость. Весьма успешно. Что скажете?

— Перцовую?

— О, отлично, мистер Бальтазар. Да вы остряк! Простите меня. Я не хотел хвастаться, но я и впрямь до некоторой степени доволен собой. Имейте в виду, я не то чтобы практикующий врач. Просто любитель. Но все же. Приятное чувство. Что же до пуританства… вы слышали о Великой Казни?

— Это что, какая-то местная война?

— Нет. Полвека назад эту землю опустошило смертельное поветрие. Чума. Вероятно, принесенная голландскими моряками. Я это говорю как врач, а не потому, что ненавижу голландцев. Моя должность обязывает ненавидеть их, так же как она обязывает меня быть пуританином. Эта чума почти уничтожила местное население. Вероятно, умерли восемь из каждых десяти туземцев.

— В Лондоне тоже болеют чумой.

— Да, но, видите ли, пуритане твердо верят, что причиной Великой Казни были отнюдь не голландские моряки. Что это дело рук Божественного Провидения. Всемогущего Бога.

— Как-то нехорошо с Его стороны.

Уинтроп улыбнулся:

— Но спросите себя: с чего бы Всемогущему такое творить? Впрочем, разве не ясно? Чтобы очистить эту землю для нас! Чтобы мы могли построить на ней свой Новый Иерусалим. Или, как выражался мой покойный отец, город на холме. Что скажете, мистер Балтазар?

— Мне это кажется немного чересчур.

— Эта земля — не девственная, мистер Сен-Мишель, — мрачно сказал Уинтроп. — Она не девственница, а вдова.

Он снова наполнил стаканы собеседников.

— Но хватит об этом. Я был при дворе, в Лондоне, знаете ли, в шестьдесят первом году.

— Да?

— Сэр Джордж наверняка упоминал о моем визите.

— О да. В самом деле.

— Было очень весело. Его Величество и я часами любовались в его королевскую трубу. Наблюдали Сатурн. И Юпитер.

— В королевскую трубу. О да.

— Его Величество был весьма гостеприимен. Но я не для того поехал туда, чтобы вкушать нектар удовольствий. Нет, сэр! — Уинтроп хитро улыбнулся. — Моей целью было получить королевскую хартию для Коннектикута. И клянусь святым Георгием, я ее получил!

— Отлично.

Уинтроп сиял, как мальчишка.

— Понимаете, эта хартия отдает Нью-Хейвен под власть Коннектикута. Посудите сами, как обрадовались такой новости преосвященный Дэвенпорт и губернатор Лит! Но им некого винить, кроме самих себя. Его Величество был весьма недоволен, что они приняли цареубийц Уолли и Гоффа. И не только приняли. Они направили поисковую партию по ложному следу. По слухам, все это время Уолли и Гофф прятались в подвале у Дэвенпорта. И у Лита.

— Какой ужас!

— Великой ошибкой Лита было то, что он запаниковал уже постфактум. Наш малый не отличается твердостью характера. Он кинулся пресмыкаться перед Его Величеством. Ползал на брюхе. Отправил письменное покаяние. Вообразите себе подобную глупость! — Уинтроп фыркнул. — Я увидел лазейку. Сказал Литу, что мы оба должны ехать в Лондон и обсудить сложившееся положение. И украдкой улизнул на первом же корабле, оставив Лита грызть ногти на пристани. Его Величество благосклонно выслушал мои доводы в пользу того, что Нью-Хейвен должен быть, как бы это выразиться, поглощен Коннектикутской колонией. О, это было… безупречно и прекрасно. А теперь Его Величество посылает в Нью-Хейвен вас — на дальнейшие поиски убийц его батюшки. Не знаю. Неужели они могут быть все еще там? Прошло три года. Наверняка они давно сбежали. Может быть, в Новый Амстердам. Я бы на их месте точно сбежал. Не думаю, что Дэвенпорт и Лит окажут вам теплый прием. Они будут дуться, как ребятишки после порки.