Охотник за страхами - [137]

— Неужели Волотынский приехал? Генерал говорил, что его уже несколько лет, как здесь не было.

— Всякое бывает, — задумчиво сказал старик.

Кибитка вскоре свернула с тракта и уже через час мы ехали по лесу. Я едва не проспала момент, когда это произошло. Дикая пляска цветов, звуков, контуры кибитки растворяются на мгновение, а когда я вновь вижу все, я понимаю, что вокруг совсем иное место…

— Приехали, — обыденно произнес старик и вышел.

Я вышла за ним.

Здесь была ночь. Россыпи разноцветных звезд светили с небосклона даже слишком ярко, создавая сюрреалистическую картину. Присмотревшись, я поняла, что это не звезды, а светлячки. Может быть это…

— Это не Алерия, хотя это растение растет и здесь, — произнес старик. Читает мысли?

— Да, — подтвердил он.

Мы стояли перед огромным дворцом. Резные колонны подпирали высокие своды, вверх уходили террасы. Дворец был построен на склоне горы и частично уходил в нее. Напротив раскинулся ухоженный сад, более напоминающий джунгли при свете звезд.

— Идем.

Старик двинулся к ступеням дворца, а я за ним.

— Игорь тут?

— Нет. Пока еще нет. Но мне нужно прежде, чем я отпущу тебя на все четыре стороны, чтобы ты побыла здесь несколько недель, тут безопаснее.

Мы прошли в роскошный холл и двинулись дальше.

— Безопаснее? — я остановилась.

— Для всего безопаснее. Поверь мне, подробностей ты не хочешь знать. Чувствуй себя как дома, — он скрылся за дверью и я поспешила за ним. Но в следующей комнате его не оказалось.

— Ау!

Лишь гулкое эхо.

Я решила вернуться ко входу, но и тут меня ждал сюрприз: сколько я не шла — выхода не было. Лишь бесконечные залы: кабинеты, роскошные спальни и приемные, и ни одного живого существа. Кажется, я заблудилась.

Чертенок сжался вокруг амулетика, словно боясь его покинуть. Здесь он здорово ослабел.

В одном из кабинетов я взяла бумагу и стала рисовать карту. Впрочем, вскоре выяснилось, что это бесполезно: на том же самом месте могло оказаться с десяток различных комнат. Это место могло легко свести с ума.

* * *

Позднее лето. В кронах деревьев уже затаились первые желтые листья, природа словно наслаждается последними днями лета.

Я отхлебнул, не скрывая удовольствия, травяной чай. Но даже он не мог меня все еще согреть после тысячелетий холода. Из беседки открывался отличный вид на поля и на пробегавшую неподалеку серой змейкой дорогу, по которой волочилась одинокая повозка. Пейзаж умиротворял, настраивал на философский лад и хотелось лишь одного: сесть на траву, вдохнуть свежий запах полевых трав и расслабиться.

Сидящий напротив человек был вторым узником этой тюрьмы. Человеком, который, как я считал, был давно мертв. И человеком, который дополнил еще один кусочек той маленькой головоломки, над которой я ломал голову. Он был моим дедом.

— Значит, этой Джанне мы обязаны тем, что можем мирно хлебнуть чаек на природе, а не морозим свой зад там?

Я кивнул. Мне повезло. Дома я отсутствовал всего лишь год. Дедушка Борис же отсутствовал дольше, но усадьба его от этого не опустела. Здесь его все знали в роли помещика Волотынского. Стоило ему появиться, прислуга засуетилась, управляющий сразу же подал бумаги. Казалось, словно ожил целый улей.

Ароматный чай приятно согревал выгоняя из тела остатки той мерзлоты, в которой мы находились, и заставляя мысли течь с должной скоростью.

— Дедушка, как так вышло?

— Долгая история… И я надеялся, что она останется тайной. Но, вижу, тебе ее следует знать.

Он отхлебнул чая и поставил чашку на стол.

— Я родился в тысяча семьсот девяносто шестом году в семье крепостного крестьянина. Мое детство прошло удивительно тихо и спокойно и ничто не предвещало странствий по мирам. Лишь один человек выпадал из общей картины. Мельник. Был он человеком странным, говаривали что колдуном. Его побаивались и уважали. Меня он любил и частенько рассказывал разные интересные вещи о лесах, о травах… Обо всем.

А потом пришла война, и мне пришлось отправиться ополченцем. Случись это годом позже и я ушел бы войну женатым человеком, если ты хорошо учил историю, то думаю помнишь, что браки тогда были ранними. На прощание, мельник подарил мне медальон с пыльным и невзрачным желтым камнем и письмо. Мельник же и научил меня читать и писать, но этого языка я не знал… Считал его французским…

— Камень врат…

— Не перебивай, внучек. Я опущу невзгоды войны и сражения, расскажу о главном Бородино. Оно будет помниться мне даже больше, нежели сражения Великой Отечественной. Пускай, мы даже в основном таскали раненых и строили укрепления, нежели воевали. Нормально воевать мало кто в ополчении умел. К середине боя я лежал на земле, истекая кровью, и смотрел на лежащий рядом в пыли камень медальона. Французский штык меня не пощадил. И тогда случилось чудо — камень засиял и через секунду все изменилось… Богато украшенная комната, в пору и императору, картины на стенах, ковер… Осталась лишь все та же боль, и поминутно уходящее сознание. Я думал, я брежу…

А потом появилась она. Крейсценти. Она уронила поднос и разу же подбежала ко мне, кому-то что-то крича. Я подумал, что она ангел, и что я уже откинул копыта… Но нет, это было только начало. Мягкие прохладные руки и живительный поток чего-то непонятного, который соединил края раны. Уже через несколько минут я перестал терять сознание, боль ушла, а вот девушка наоборот устало присела у стены… Потом меня перетащили и нашли в кармане то самое письмо мельника…