Охотник - [12]

— Где Ойлис? — тревожно поинтересовалась Наура.

— Он жив, — выпрямился Найл. — Висит на паутине.

— Нужно отправить ему помощь!

— Ночь, темно, — покачал головою Найл. — Подождем до утра, потом пошлем Молодого.

Новое имя уже прочно закрепилось за восьмилапым членом отряда, и он сам начал на него откликаться. Конечно, паук мог найти и вытащить человека и в кромешной тьме, но умение ориентироваться во мраке было необходимо в лагере, при ночном дозоре.

Наура недовольно хмыкнула, но подчинилась и пошла заниматься раненными, а Нефтис, опасаясь погони, отошла в сторону по пляжу спряталась в засаду.

Найлу не спалось. Он молча сидел у тлеющего костра и смотрел, как ночной прилив подползает к корабельным обломкам. Еще никогда он не испытывал такого безнадежного оцепенения. Там, в городе, лежит его умирающий брат, а он, вместо того, чтобы идти через горы в логово Мага, сидит на пляже затерянного в море островка. Прилив, лизнув краешек обломков, пополз обратно. Взошла полная луна и заползла за горный хребет, о котором рассказывали злополучные лазутчики. С неба зловеще смотрели на жителей Земли чужие холодные звезды. Почему-то вспомнилась Найлу карта звездного неба ассирийского периода, демонстрируемая ему Стигмастером в Башне… Вдруг позади корабля небо будто зашевелилось, и длинная вереница звезд, медленно пройдя по хребту, спустились к морю и столпилась на корабельных обломках. За спиной послышался дрожащий голос хозяйки корабля Науры: «О, великая Богиня, помилуй нас! — и даже пронзительно-надрывно: — Что это?!»

Не каждый день попадалось морякам на глаза такое явление. Они верили, что это души умерших приходят предупреждать их о возможной опасности — и молились Великой Богине об усопших и спасении от бед. Вот и сейчас, молились все, кто не спал.

В лагере стало неспокойно. Подступившие, огни как-то действовали на спящих людей, и те стонали.

Найл вспомнил древнюю гомеровскую легенду об Одиссее и, плюнув с досады, вызвал молодого паука. Тот как-то лихорадочно ершился — фантомы одолевали его по-своему. Вслед за юным пауком приковылял немного восстановивший силы, полурастерзанный капитан. Они начали плести из своей паутины заградительную стену, которая сможет остановить возможных врагов.

Однако до утра ничего не случилось, и с рассветом огни пропали.

Молодой паук отправился на выручку зависшему в пропасти человеку и вскоре вернулся, излучая гордость, не только с невредимым разведчиком, но и с ценной добычей: как тут же сообщил довольный собой восьмилапый, ему удалось незаметно поймать у цветочного поля крайнего сторожа. Он выдернул его в заросли кустарника и оплел паутиной. Паук пока плохо понимал, зачем люди берут пленных, но сам процесс захвата ему очень и очень нравился.

Моряки тут же столпились вокруг паутинного кокона, ошарашено глядя на попавшее к ним в руки страшилище. Больше всего странный пленник походил на какое-то индуистское божество со старинных картинок, шестирукое существо на человеческих ногах и с человеческой головой, имеющей три глаза. В сознании у этого многорукого чудища творилось что-то непонятное. Молодой заметил это еще там, в горах, но разбираться на месте подробнее было рискованно.

Найл для лучшего контакта положил на голову связанному правую ладонь, прижал левую руку к солнечному сплетению и прислушался к его мыслям:

Цветы, цветы, цветы. Любой ценой нужно защищать цветы. Цветы, и ничего более. Единственное, что вынес Найл из его мыслей — так это составил довольно ясное впечатление о виде цветов. Похоже, шестирукие аборигены охраняли плантации опиумного мака.

— Капитан, — запросил правитель помощи у более опытного в деле прощупывания сознания смертоносца. — Попытайся выяснить, кто он, где их селение, что они делают с цветами.

Паук запустил свою волю в разум пленника и начал старательно копаться в его памяти, но вскоре тоже признал поражение.

— Мне кажется, это устроено специально, — сделал предположение восьмилапый. — Кто-то очень старательно прошелся по внешним слоям его сознания, вычищая естественные желания и эмоции, и внедрил только одну потребность: защищать цветы от любых существ. В свое время мы пытались воздействовать таким же образом на людей, но они получались слишком бестолковыми. Как этот: враги проходят в двух шагах, а он не обращает на них внимания, если они не наступают на цветочки.

Более тщательный осмотр новоявленного Шивы убедил Найла, что это нормальное биологическое существо из отряда млекопитающих, живородящих, позвоночных. Даже более того — близкое к приматам. Но вот откуда могло взяться подобное воплощение Шивы с таким количеством конечностей, и кто его зомбировал, понять пока не мог. В голове крутилось некое воспоминание, но, как это часто бывает, оно плавало в глубине подсознания, не желая выходить наружу.

— Капитан, — предложил Посланник Богини. — А почему бы нам не попытаться убрать это постороннее внушение? Может быть, тогда удастся добраться и до его памяти?

Очищал сознание аборигена Капитан, призвав себе на помощь молодого смертоносца. От помощи правителя они отказались, скрывая некие свои тайны, и вскоре передали Найлу пойманные в мозгу у пленника картинки. В закоулках своей памяти, шестирукий бродил по каким-то коридорам плетеных из тростника бараков с персональными ячейками, похожими на загоны для крупного рогатого скота. Видел в них таких же мальчиков своего возраста. А подчинялись они… гигантским богомолам! Богомолы своими волевыми импульсами выгоняли ребят из бараков на строительную площадку, где рабы сплетали стены и воздвигали новые бараки и загоны — судя по всему, для таких же бедолаг, как и они сами.