Охотницы - [18]

Он бросает мне шерстяной сверток, перевязанный бечевкой.

— Это твоя третья связка за две недели.

Проклятье! Конечно, он заметил.

— Он бесполезен, когда засыхает, — говорю я.

«И ты отказался дать мне растение, чтобы выращивать его, ты, невежа!»

Зимой сейгфлюр остается свежим около тринадцати дней. И дольше, если я храню свои запасы снаружи. Затем он теряет эффективность. Еще один урок, приобретенный на горьком опыте, — именно так я получила свой третий шрам.

Я пыталась выращивать сейгфлюр самостоятельно, но все мои попытки провалились. Я даже пыталась сохранить его, зажав между воздухонепроницаемыми кусочками стекла, но это не сработало. Поэтому теперь я завишу от его поставок и до сих пор не знаю, где Киаран его находит. Он не расскажет об этом.

— Я не дурак, — говорит он. — Не стоит считать меня таковым.

— Я постараюсь.

Его лицо ожесточается.

— Тебе не нужно столько, сколько ты используешь. Ты его кому-то отдаешь?

Я даже не считаю этот вопрос достойным ответа. Возможно, я нарушила его правило насчет запрета охотиться одной, но это я выполняю. Никто не должен видеть фейри или то, что они делают со своими жертвами. Зрение — бремя, и мне жаль каждого, кто обладает этой способностью.

— Кэм… — подчеркнуто терпеливо говорит он.

— Все, что тебе нужно знать, — отвечаю я, — это то, что он для моей защиты.

Я раскрываю шерстяной сверток.

В центре лежат маленькие веточки чертополоха, покрытого яркими синими цветами. Обычный чертополох, растущий в Шотландии, колючий, с остроконечными листьями, с пушистыми соцветиями. Этот другой. Внешне он похож на остальной чертополох, такой же неприятный и агрессивный, но сейгфлюр мягкий. Волоски на стебле мягкие, словно пух.

И если бы он не был таким мягким, крепким и прелестным, возможно, матушка использовала бы что-то другое, чтобы вплести мне в волосы, когда я дебютировала в прошлом году. Я до сих пор не знаю, где она смогла его найти. Я была в белом, и только чертополох отличался по цвету в ту ночь — мое единственное маленькое цветное украшение. Если бы моя матушка выбрала лаванду, розы или вереск, я бы никогда не увидела свою первую фейри.

Первая фейри. Голос baobhan sìth воскресает в моей памяти, поначалу веселый и музыкальный, как песня весенней птицы, затем острый от металлических ноток зла.

Алый идет тебе больше всего…

Я втягиваю воздух и заталкиваю шерстяной сверток в карман. Это воспоминание всегда во мне, всегда маячит на фоне, готовое всплыть при любой возможности. Я не могу от него избавиться, как бы сильно ни старалась.

— Ciod a dh’ fhairich thu? — спрашивает Киаран и придвигает стул, чтобы устроиться напротив меня.

— Ты же знаешь, что я не понимаю.

— Что случилось?

Я слабо улыбаюсь. Иногда у него получается говорить так, словно его действительно беспокоит то, о чем он спрашивает.

— Тебе не все равно?

Киаран пожимает плечами. Сильнее всего он показывает эмоции, когда закалывает кого-нибудь. Он откидывается на спинку стула и скрещивает ноги перед собой. Я стараюсь не любоваться тем, как великолепно он выглядит, — это опасно. Я отвожу взгляд и сосредоточенно смотрю на тени, отбрасываемые мерцающим огоньком свечи на противоположную стену.

«Совершенно нечеловечески», — напоминаю я себе.

— На самом деле не очень, — отвечает он. — Но ты выглядела так, словно собралась плакать.

— Я не плачу, МакКей.

Я сегодня просто идиотка. Сначала поддалась его соблазнительным чарам во время схватки, теперь вот это. Где та глубокая канава, в которую можно нырнуть, когда она так мне нужна?

— Как скажешь, — говорит он, выпрямляя ноги. — Небольшой совет, Кэм. Пока ты не признаешь свои слабости, ты никогда не победишь меня без этого проклятого чертополоха.

Я смотрю на него.

— Мы будем охотиться или ты предпочтешь тратить время на поучения?

Мои слова спровоцировали нечто яростное в этом обычно холодном, бесстрастном взгляде. Если бы я сама не была убийцей, это могло бы напугать меня. На этот раз его улыбка не злая. Она жестокая, даже немного безжалостная.

— Я возьму свое оружие, — говорит он.

Мы покидаем Каугейт, и, когда проходим мимо Саут-бридж, Киаран идет немного впереди.

— В водах возле Дин-Виллидж охотится caoineag, — говорит он. — С момента своего прибытия она уже убила одну женщину. — Рассказывая, он не сбавляет темпа. — Постарайся не отставать, Кэм.

Постарайся не отставать…

Его ноги намного длиннее моих, и он настаивает, чтобы во время охоты мы везде ходили пешком, даже в отдаленные от центра города места, такие как Дин-Виллидж.

Я увеличиваю темп, но все равно остаюсь позади него. От дождя его волосы стали влажными и облепили шею, рубашка липнет к стройному мускулистому телу при каждом движении. Иногда я мечтаю, чтобы он носил чертов плащ.

— Ты смотришь, — говоря это, он не глядит в мою сторону.

— Ты не задумывался о том, чтобы носить плащ? Сейчас зима.

— Нет.

Мы продолжаем свой путь в тишине. Дождь перешел в мягкий туман, который щекочет мне щеки. Туман между старых каменных зданий становится плотнее. Я слышу слабый смех, доносящий из одной из освещенных хижин в конце улицы, и снова наступает тишина. Я вдыхаю влажный воздух и решаю перестать игнорировать постоянно ощущающийся привкус силы Киарана. В этот момент я наслаждаюсь им.