Охотничьи тропы - [91]
Он поставил капкан у самой змеи и заровнял место установки.
— Теперь посмотрим, куда ты дальше направился.
След привел нас на край торфяного болота. Хорек наделал здесь много нор и добывал из них спящих в сухом торфе змей. Достав вторую змею, он понес ее в другую сторону. Сейчас тропа тянулась метров сто пятьдесят и оборвалась снова у куста травы. Хорь так же разрыл снег, закопал змею и вернулся опять на болото. Бабин и здесь поставил капкан.
Хорек увлекся охотой. Богатое скопище змей привлекло его, и он стал таскать одну за другой в разные стороны. Третью змею он зарыл в двухстах метрах в сугробе и вернулся сюда за четвертой.
Теперь след уводил нас далеко. Мы прошли полкилометра, а тропа хорька все уходила вперед. Наконец, она оборвалась у норы. Сюда зверь забрался вместе с добычей и уже не выходил обратно.
— Видать, здесь у него жилплощадь, — шепнул мне Бабин и поставил возле норы четвертый капкан. — Должен он когда-нибудь отсюда появиться, — сказал Федор Андреевич.
Хорь не выходил две ночи. Напрасно мы с Бабиным проверяли расставленные всюду капканы.
На третью ночь зверок показался и был пойман. Он оказался крупным самцом с отличной шкуркой.
— Хороша была у тебя смекалка, — сказал Бабин, упрятывая хоря в сетку.
В феврале 1948 года в Новосибирске состоялся слет молодых охотников. Большой зал был переполнен. С разных концов необъятной Сибири собрались сюда русские ребята и девушки, якуты с берегов моря Лаптевых, алтайцы — горные медвежатники, остяки с берегов Тыма, охотники Сале-Харда, промысловики Баргузина. Вспыхнул кипяще-белый свет юпитеров, и вдруг я увидел за столом президиума удивительно знакомое девичье лицо с чуть вздернутым носиком и русые косы на плечах.
«Уля Бабина!» — обрадовался я.
Председательствующий объявил, что слово имеет Ульяна Бабина из села Кочек.
Уля сказала:
— Давайте не будем зазнаваться, а настойчиво учиться друг у друга и у более опытных людей. Учиться, как больше добыть пушного золота для нашей Родины.
Она рассказала о своих приемах и способах промысла. Зал горячо аплодировал ей.
В заключение она сказала:
— Иной раз бывает неудача, вроде и сама себе не рада. Прихожу с промысла усталая, но на утро, чуть свет, иду наверстывать вчерашнее. И вдруг мне попадает добыча. Я забываю про тяжести, и на уме у меня Владимир Ильич Ленин. Иду и мечтаю, не чувствую усталости. Ведь Владимир Ильич любил охоту.
— Я считаю свою работу самой лучшей на свете. Наш труд видит партия, правительство и любимый Иосиф Виссарионович.
Улю премировали винтовкой.
Снова горели лучи прожекторов. В их свете, рядом с пожилым охотником, чья грудь была украшена многими боевыми орденами, стояла девушка с русыми косами и голубыми глазами.
Она твердой рукой сжимала винтовку.
Никандр Алексеев
НА АЛТАЕ
Садчак Тока
ОХОТА НА ВОЛКОВ
В одну из поездок по Туве встретил я знатного скотовода Чальяна. Он уже тогда становился и знаменитым охотником. Первую премию за волков получил. Мне вспомнилась небезынтересная история о том, как он стал охотником. Чальян сам рассказал о своей первой охоте на волков по-новому. Опыт поучителен. Позволь, читатель, поведать этот его рассказ тебе.
Ноябрь подходил к концу. И без того лютые морозы крепчали. Сохранять наш многочисленный колхозный скот на зимних пастбищах становилось все труднее. Стужа, а главное хищные звери — волки — стали для скота тяжким бедствием. В Туве они ежегодно истребляли многие тысячи голов скота, а еще больше диких животных и ценного зверя. Неисчислимый урон и нашему скотоводческому колхозу причиняли ненасытные волки. До того я не отличатся ни храбростью, ни умением охотиться. Куда мне было браться за волков! Но вот один случай научил меня больше, чем сумел я узнать за всю жизнь.
Поздним ноябрьским вечером управился я с окотом. Ночью его сторожил бдительный Аккалх — злая и сильная овчарка.
Жена уже приготовила тувинский наш ароматный и сытный чай. А мне не до чая. Одна мысль в голове: что поделать, как уберечь доверенный мне колхозом скот от волков?..
Морозы не так страшны. Не то, что в единоличном хозяйстве, как у нас водилось: сам мерзнешь и скот погибает. В колхозе же осенью мы хорошо отремонтировали скотные дворы, утеплили, обмазали глиной. На моем участке заготовили полтысячи копен одека[12] и довольно кормов. В этом году, не как-нибудь, косили машинами. Правительство — спасибо! — снабдило наш колхоз и сенокосилками и тракторами. И еще помогли — спасибо! — дома себе строим. Прочь неуютные холодные юрты!
Очаг в темной юрте горел ярко. Озабоченный, я подбрасывал в него кедровые чурки, неторопливо беседовал с женой:
