Охотничьи рассказы - [6]

Я охотился уже несколько зим один. Напарники уехали с Приморья, а двое уже и померли.

На второй день (под Новый год) я выехал с участка домой. Случайно разговорился с знакомым Николаем. Глаза у него вспыхнули огнем.

– Да я видел этого гиганта, тигрище, это он был, 100% он. Больше таких в Приморье нету. Я тоже встретил это чудо впервые, до этого всё мелочь.

Он рассказывал и с чем-то сравнивал его размеры, но я не запомнил, не буду врать. Я посчитал дни, примерно и получалось, что в следующую ночь он им и встретился. У меня мелькнула мысль: может, тогда на Еловке и не совсем врал «бывалый». Ведь он постарше меня лет на 10—15. Может, раньше таких тигров было гораздо больше. И до этого ему и попадались следы такие. Ведь они растут до самой старости. А нам и встретился последний могиканин. Николай рассказывал:

– Мы ехали с Красильниковым с охоты к Новому году, вечером домой по р. Синанче и встретили его прямо на дороге, с поворота. Ты мне не поверишь, каких он размеров. Мы сразу не поверили, что это тигр. Но видели метров в 30—35, я от неожиданности затормозил так, что и машина заглохла, хорошо, в кювет не занесло, буртик плотного снега спас. А он стал и стоит, смотрит на нас. А ружья в багажнике и зачехлены. Мы и обомлели, тоже мурашки по телу. Красильников не даст соврать. Пока он не сошёл с дороги, мы сидели рты разинув.

Сплавы

Работал я в Береговой партии. Партия была большая, стационарная. Стояла в километре вверх по ключу Голубому, который впадает в реку Арму. Сообщение с партией летом было только вертолётом Ми-4. Вертолёт летал по погоде и заявкам, но к концу месяца каждый хотел попасть домой к семье хотя бы на 3—4 дня.

В это время вывозили наряды выполненных работ и была передышка в работе. Вылететь домой было трудно. Вертолёт брал на борт 8—10 человек, а очередь была всегда человек 15—20. Всегда находились срочники, больные и начальство, вывозившее отчётность, наряды и т. д. После очередной неудачи улететь геолог Земнухов пошутил:

– Кто не улетел, плыви на резиновой лодке.

– А что, можно отсюда доплыть?

– Да, всего лишь каких-нибудь 180—200 километров, ну подумаешь, перекаты, камни и «труба» 30 км, все её боятся, там Коля Иванов на бате, говорят, 6 научников утопил, сам выплыл, а из них никто. А так Арму впадает в Иман, на его правом берегу деревня Дальний Кут. К нему подвесной канатный переход, к которому утром и вечером подходит автобус. А ниже по течению Вострецово и Рощино.

– Хочешь, карту покажу?

– Ладно, давай.

Посмотрел карту я, сказал, что да, доплыть можно, конечно, но ведь и лодки-то нет.

– Да есть у меня лодочка, маленькая только, на 200 килограмм грузоподъёмности, и борта невысокие. И дно не надувное, возможно, будет заливать волной, но одного хорошо удержит.

– Ну, тогда давай.

– Ты, что ли, поплывёшь?

– Конечно, раз вы отпускаете и даёте лодку.

– А как же «труба»? Говорят, она не проходная, там столько больших валунов и течение, да я пошутил.

– Нет уж, назад хода нет, сказал значит сказал. Давай свои плавсредства.

– Да там ещё туристы на плотах пару раз гибли, ты что, того, я пошутил.

– А я не шучу, домой хочу, детей хоть повидать и жену.

В общем, я срочно начал собираться в неизведанный путь. Видно, вскоре все уже знали, что я решил плыть. Ко мне подошёл каротажник Сашка Антипов. Он был немного выпивший.

– Да ты, что, точно можешь управлять лодкой?

– Конечно, у меня дома два челна было у отца. В них не каждый мог усидеть, не то чтобы плавать, а я на них Десну переплывал и дружка перевозил. А ширина Десны у нас не менее 100 метров. А то и все 150. А тут резиновая лодка, такая устойчивая, и чего ей разбиваться о скалы, там воздух.

– А продырявят камни?

– А у меня клей есть.

– А меня возьмёшь? Мне тоже домой надо.

– Если сильно хочешь, собирайся, в нас наберётся ну 170 кг, а лодчонка-то на 200.

– Да у меня всё собрано, только поесть с собой взять. Я на тебя надеюсь, я управлять не могу, ни разу на резинке не плавал.

Я тоже ни разу не ходил на резинках и немного побаивался, а тут всё-таки напарник, живой человек. И я, конечно, ему ничего не сказал о своём опыте и о знании реки. Он только спросил:

– А ты слышал про «трубу» и гибель людей?

– Конечно, слышал.

– Тогда я с тобой, я мигом соберусь.

В общем, мы отчалили. Дно у этой лодчонки было не надувное. Так что рюкзаки выдавливали прогибы дна. Когда отчалили, закрапал моросящий дождик.

И, конечно, на первом перекате у нас в лодке появилась вода от волны и продырявленного дна гребенкой алевролитов. Сашка уже набрался страха, видя, как я еле отворачивал лодку от камней.

– А говорил, я могу, – упрекал он меня, – знал бы, не поехал.

– Да ты не дрейфь.

– Да мне плевать, я не трус.

Он достал бутылку, «догнался».

– Вези куда хошь. Смотри, что будем делать? Хлеб весь намок, раскис. Да ладно, ещё лучше закусывать.

Клеим лодку. На дно стелим три жерди, их закрепляем тремя-четырьмя поперечными палками, чтобы они держали форму дна и не прогибались от рюкзаков и ног.

Я разжёг костер на дожде, заклеил дырочки, и он не разочаровался в моём авторитете. Под зады нашёл дощечки, которые положили на баллоны лодки. Теперь волна через лодку, проходящая на пояс, налетала редко. Кроме того, я вырубил шесток, и наша лодчонка пошла увереннее. В общем, приключений было много. На перекатах волна залетала в лодку, проходила по нашим ногам и поясам и вылетала за борт. Но Сашка не роптал, только говорил, что вода холодновата, мать её за ногу, «догонялся» водкой и перестал реагировать на валуны и скалы.