Охота за древом - [11]
Шрифт
Интервал
А что же дух? Постой, постой, здесь только кожа, только кости… мы ненадолго, на постой, с одной пропиской на погосте.
(сентябрь 2013, Нью-Йорк)
Ответ
А я молчу, сжав зубы за стеной,
тебе в стекло дыша январской стужей,
и с репликой все той же, с той одной,
что сдавливает горло — и все туже.
Играем пьесу странную, как жизнь,
где все экспромт и драматург аноним.
Подмостки ходят, но актер держись,
пока мы молча монологи гоним.
Невысказанность — та, что рвется с губ,
гуляет эхом в темном полном зале,
а зритель хочет бис, поскольку глуп,
и жадно ждет катарсиса в финале.
Сюжет так прост: сошлись два гордеца —
лиса и журавель из детской сказки,
чтоб там, где у начала нет конца,
сорвать с лица наклеенные маски.
Покамест ждем, кто первым включит свет,
одним движеньем рук разгонит морок,
запасы тают отведенных лет,
и каждый день невозвратимо дорог.
(2013, Нью-Йорк)
Стишки для детей
Что с утра ест белый аист?
Вот в гнезде проснулся аист.
Что на завтрак он с утра ест?
Аппетита нет с утра —
ну, проглотит комара,
на затравку пару мошек,
на закуску трех рыбешек,
не забыть про червяка,
слопать майского жука,
чтобы не было икоты,
нужно выпить полболота
и заесть пяток лягушек
парой сотен жирных мушек,
пожевать ужа и мышь,
клюв почистить об камыш
и в воде удобней встать,
до обеда чтоб поспать.
Аппетита утром нет.
Аппетит придет в обед.
Если курица не птица
Если курица — не птица,
то не птица и синица,
и удод, и свиристель,
и пингвин, и коростель.
Если курица — не птица,
то не зверь тогда куница,
и ленивец, и енот,
и козел, и бегемот.
Если, этому поверя,
согласимся, что не звери
слон, пантера и жираф,
то получится, что прав
тот, кто рыбой не считает
рыб, которые летают.
Но и плавающих рыб
мы тогда вполне могли б
не считать за рыб: леща,
сельдь, и стерлядь, и ерша,
простипому, путассу
и другую рыбу всю.
И, наоборот, за рыбу
мы кита держать могли бы.
Но куда девать кита,
если рыба вся не та?
Если курица не птица,
то не рыба и плотвица,
барракуда, сом и язь,
и акула, и карась.
Значит, врет наука вся
про гуся и порося:
от моржа до кабарги
пудрят в школе нам мозги!
Если курица — не птица
и совсем не зверь лисица,
и не рыба вовсе хек,
значит, я — не человек.
Получается тогда
ну такая ерунда,
ну такая чушь совсем,
что уже пора бы тем,
кто к народу лезет с тем,
что, мол, курица — не птица,
перед всеми извиниться.
Гиппопотам
Зверь большо-о-ой гиппопотам:
морда — тут, а попа — там!
Белый аист-альтруист
Я, признаюсь, удивляюсь:
ай да птица этот аист!
Словно белый снег он чист,
и притом — не эгоист.
И синичкам, и скворцам —
всем найдется место там.
Мелюзге гнездо такое
словно царские покои.
Не в восторге аистиха:
не бывает дома тихо.
«Папа-аист, ты сдурел —
столько птиц в гнезде пригрел!
Как высиживать птенцов?
Может, выселим жильцов?
Превратил гнездо в притон —
хоть лети из дома вон…»
Длинным клювом улыбаясь,
отвечает папа-аист:
«Коллективное гнездовье
сохраняет нам здоровье.
Всем давая кров и дом,
мы природу бережем.
Сообща растить птенцов
веселей, в конце концов!»
Совиный разговор
Сыч, сипуха и сова
сели в круг играть в слова.
Говорит сова: «Сипуха,
прекрати сипеть мне в ухо!
Ясно всем как дважды два,
что сипуха — не сова.
Сколько я прошла лесов,
не встречала рыжих сов.
В форме сердца морда птичья —
вкус дурной до неприличья:
с мордой сердцем, без ушей —
как брелок из-под ключей!
А видали вы красу —
ухо чуть не на носу?
Без ушей нормальных сов
ты, как кошка без усов».
Та в ответ ей: «Ты, сова,
просто дурья голова!
В интернете посмотри:
всем ясна как трижды три,
и без всяких лишних слов
роль сипух в отряде сов.
Форма сердца для лица —
несравненная краса!
У ушей на птичьих лицах
вид — ну просто застрелиться.
А сиплю я, чтоб не ухать
(сов обидеть не хочу хоть)».
Сыч считает: «Ты, сова,
совершенно не права.
Вон сипуха как мудра —
Так бы слушал до утра».
Говорит сычу сипуха:
«Ни пера тебе, ни пуха!»
Сыч в ответ: «С чего бы вдруг?
Разве я тебе не друг?
То желать, что надо людям,
птицам, мать, давай не будем!
Пожелать такое птице —
можно, если разозлиться!
На меня уж ты не злись —
ведь почти как пень, я лыс…»
Говорит сова сычу:
«Про тебя уж я молчу.
Стыдно совам, дорогой,
быть такою мелюзгой.
Не почти — как пень, ты лыс!
А дурацкий этот свист?
По-болгарски кукумяка
ты не зря — сиди не вякай!
Будь на вы со мною, сыч,
и когтем в меня не тычь!»
Отвечает с сучьев сыч:
«Не порите, птицы, дичь.
Не собачьтесь снова, тетки,
мы ж не люди с вами все-таки!
Доведет до драки слово.
Поимейте совесть, совы!»
«Ух ты, — ухает сова, —
как умно! Спиши слова».44
Крокодиловы слезы
Плачет бедный крокодил:
«Я ль не кроток, я ль не мил?
Если б мог я без кровей
корм клевать, как воробей,
как козел, траву жевать,
чтобы не переживать
тварей божьих пояденье
как моральное паденье!
Это что же за напасть —
что шевелится, все в пасть!
Разве я, ребята, рад
хрупать, хряскать всех подряд,
жамкать, жвакать все живое?
Со стыда я волком вою!
Жалок мой удел и жуток —
управляет мной желудок!
Но такая, знать, судьба —
воля, видимо, слаба.
Если б можно было мне
оставаться в стороне
от проклятых челюстей,
я бы папы был святей!
Тварь любую нежно я
все лизал бы, не жуя.
Звали б все ягненком Нила
душку-крошку крокодила…