Охота - [6]
Довольно еще долго я прохаживался по тротуару у входа в сию неприступную крепость. Все было заперто. Никто не входил. Никто не выходил. Здание помещалось на углу авеню для господ с нищенской, на первый взгляд, улочкой под названием «проезд Двенадцати Домов»[9].
В непосредственной близости, просто-таки в двух шагах от изящных фонтанов круглой площади близ Елисейских Полей, я открыл квартал, где ютились, вероятно, рабочие, конюхи и прочие мужланы, равно как и просто нищие попрошайки бок о бок с козьими пастухами… И он, этот квартал, этот, по существу, обычный проулочек, составлял такой разительный контраст с чванливой, выставленной напоказ роскошью соседних жилищ, что мне стало даже как-то стыдно за тех, кто выбрал это место, чтобы воздвигнуть здесь символы своего богатства и своего положения в обществе.
Повернувшись спиной к особняку Жоржа дʼАнтеса, я стал подниматься вверх по авеню Монтеня, не слишком хорошо понимая, куда ведет меня нетерпение. И таким образом добрался до злачного местечка, о котором рассказывал как-то Даниэль де Рош: танцевальный зал «Мабилль». Увеселительное это заведение находилось совсем неподалеку от особняка Жоржа дʼАнтеса — вероятно, тут можно будет получить хоть какую-то информацию о нем, подумал я. Спокойно вошел — никому и в голову не пришло спросить, зачем мне, миновал сад, миновал большой парадный зал с пока еще не накрытыми столами. Было еще слишком рано для начала празднества, однако сотни шарообразных стеклянных колпаков уже светились газовым светом среди искусственных пальм, коими был обильно украшен зал. Стены были обиты красным дамастом. Повсюду виделись зеркала и цветы. Несколько официантов в белых передниках поверх черных костюмов суетились у буфета. На оркестровой эстраде лениво рассаживались музыканты, спорили о чем-то между собой, жевали бутерброды. С полдюжины проституток прогуливались в ожидании клиентов. Одна из них — ярко накрашенная, самого возбуждающего, как ей, видимо, казалось, облика — двинулась ко мне, уперев руки в бедра. Взгляд у нее был зазывный:
— Месье угодно?
Какой хриплый у нее голос…
— Нет… нет… — забормотал я. — Ничего не нужно, я просто так зашел, из любопытства…
— Ну и раз уж зашли, так распахните глазенки-то пошире!.. Тут отлично, а?.. Вы иностранец?
— Да.
— И откуда же такой сладкий?
— Из России.
— Так я и думала — по акценту. У нас тут бывает много русских. Очень, очень милые мужчинки. Ценят французскую веселость. Хотите столик заказать?
— Нет… нет, мне пора уходить…
Но внезапно я передумал и, преодолев робость, спросил:
— А вы знаете тех, кто часто приходит сюда потанцевать?
— Кому же знать-то!
— И что, те, кто в этом квартале живет, тоже приходят?
— Случается… Так, среди других…
— Думаю, вам известен живущий по соседству некий барон Жорж де Геккерен дʼАнтес…
— Не скрою, наслышана…
— А вот он — приходит сюда на балы?
Она расхохоталась прямо мне в лицо:
— Ой, насмешили! Да вы что? Он же знатный, богатый… Уж скорее вы его встретите в Тюильри, или там… в Сенате, или даже в Имперском Клубе… Да, там!
— А где этот Имперский Клуб?
— Господи, вот уж чего знать не знаю, да и зачем бы? Дорогой мой русский господин, в Париже есть множество других прекрасных мест. А у меня вот есть еще целый час свободного времени перед началом. Пошли-ка лучше ко мне — это тут рядом!
Девушка взяла меня за руку. Ее ярко-красные, в жирном слое помады губы шевелились близко к моему лицу, мне показалось, что отказать ей было бы невежливо… Нет, конечно же, ни одна женщина не заслуживает подобного обращения! Впрочем, она и не страшная вовсе: брюнетка, черноглазая, душистая кожа, пухлый рот… А она уже шептала мне на ухо:
— Ты такой милашка, похож на мальчика-с-пальчика, которого завели в темный лес… или на ангела, запутавшегося в своих крыльях… Ну, давай, давай, смелее… Меня зовут Аделина, можно — Адель…
И я тут же вспомнил стихотворение Пушкина, посвященное девочке-подростку, которая носила это имя:
Ах, какое совпадение, какое совпадение!.. Я не смог отказаться — я пошел за нею. На улице она меня поторопила:
— Надо все сделать по-быстрому! Сейчас возьмем гроб с музыкой!
Что еще за гроб? Выражение меня озадачило. Видя это, моя спутница захихикала:
— Держите меня, он не понял! Ах ты, мой голубчик! Фиакр! А ты что подумал? Ох, сразу видно, что ты не из нашего прихода!
Наемные экипажи стояли у входа в танцевальное заведение. Мы с Аделью взяли тот «гроб с музыкой», что стоял первым в ряду. Пряный аромат, распространявшийся от моей спутницы, заполнил весь салон. И в мире не стало ничего, кроме этого запаха разгоряченной женщины. Адель протянула мне губы. Задыхаясь, с замиранием сердца, почти теряя сознание, я впился в эти губы, и наш поцелуй продолжался все время, пока мы не прибыли на место. Очнулся я только в незнакомой комнате, не помня, как заплатил вознице, поднялся по ступенькам и закрыл за собой дверь, когда мы с Аделью вошли. Она ловко скинула с себя все одежки, помогла мне справиться со своими и, улегшись на спину с раздвинутыми ногами, лукаво смотрела на меня и призывно раскрывала объятия.
Кто он, Антон Павлович Чехов, такой понятный и любимый с детства и все более «усложняющийся», когда мы становимся старше, обретающий почти непостижимую философскую глубину?Выпускник провинциальной гимназии, приехавший в Москву учиться на «доктора», на излете жизни встретивший свою самую большую любовь, человек, составивший славу не только российской, но и всей мировой литературы, проживший всего сорок четыре года, но казавшийся мудрейшим старцем, именно он и стал героем нового блестящего исследования известного французского писателя Анри Труайя.
Анри Труайя (р. 1911) псевдоним Григория Тарасова, который родился в Москве в армянской семье. С 1917 года живет во Франции, где стал известным писателем, лауреатом премии Гонкуров, членом Французской академии. Среди его книг биографии Пушкина и Достоевского, Л. Толстого, Лермонтова; романы о России, эмиграции, современной Франции и др. «Семья Эглетьер» один роман из серии книг об Эглетьерах.
1924 год. Советская Россия в трауре – умер вождь пролетариата. Но для русских белоэмигрантов, бежавших от большевиков и красного террора во Францию, смерть Ленина становится радостным событием: теперь у разоренных революцией богатых фабрикантов и владельцев заводов забрезжила надежда вернуть себе потерянные богатства и покинуть страну, в которой они вынуждены терпеть нужду и еле-еле сводят концы с концами. Их радость омрачает одно: западные державы одна за другой начинают признавать СССР, и если этому примеру последует Франция, то события будут развиваться не так, как хотелось бы бывшим гражданам Российской империи.
Личность первого русского царя Ивана Грозного всегда представляла загадку для историков. Никто не мог с уверенностью определить ни его психологического портрета, ни его государственных способностей с той ясностью, которой требует научное знание. Они представляли его или как передовую не понятную всем личность, или как человека ограниченного и даже безумного. Иные подчеркивали несоответствие потенциала умственных возможностей Грозного со слабостью его воли. Такого рода характеристики порой остроумны и правдоподобны, но достаточно произвольны: характер личности Мвана Грозного остается для всех загадкой.Анри Труайя, проанализировав многие существующие источники, создал свою версию личности и эпохи государственного правления царя Ивана IV, которую и представляет на суд читателей.
Анри Труайя – знаменитый французский писатель русского происхождения, член Французской академии, лауреат многочисленных литературных премий, автор более сотни книг, выдающийся исследователь исторического и культурного наследия России и Франции.Одним из самых значительных произведений, созданных Анри Труайя, литературные критики считают его мемуары. Это увлекательнейшее литературное повествование, искреннее, эмоциональное, то исполненное драматизма, то окрашенное иронией. Это еще и интереснейший документ эпохи, в котором талантливый писатель, историк, мыслитель описывает грандиозную картину событий двадцатого века со всеми его катаклизмами – от Первой мировой войны и революции до Второй мировой войны и начала перемен в России.В советское время оригиналы первых изданий мемуаров Труайя находились в спецхране, куда имел доступ узкий круг специалистов.
Вашему вниманию предлагается очередной роман знаменитого французского писателя Анри Труайя, произведения которого любят и читают во всем мире.Этаж шутов – чердачный этаж Зимнего дворца, отведенный шутам. В центре романа – маленькая фигурка карлика Васи, сына богатых родителей, определенного волей отца в придворные шуты к императрице. Деревенское детство, нелегкая служба шута, женитьба на одной из самых красивых фрейлин Анны Иоанновны, короткое семейное счастье, рождение сына, развод и вновь – шутовство, но уже при Елизавете Петровне.
Издательская аннотация в книге отсутствует. Сборник рассказов. Хорошо (назван Добри) Александров Димитров (1921–1997). Добри Жотев — его литературный псевдоним пришли от имени своего деда по материнской линии Джордж — Zhota. Автор любовной поэзии, сатирических стихов, поэм, рассказов, книжек для детей и трех пьес.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.
Церемония объявления победителей премии «Лицей», традиционно случившаяся 6 июня, в день рождения Александра Пушкина, дала старт фестивалю «Красная площадь» — первому культурному событию после пандемии весны-2020. В книгу включены тексты победителей — прозаиков Рината Газизова, Сергея Кубрина, Екатерины Какуриной и поэтов Александры Шалашовой, Евгении Ульянкиной, Бориса Пейгина. Внимание! Содержит ненормативную лексику! В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
И снова 6 июня, в день рождения Пушкина, на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены шесть лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Павла Пономарёва, Никиты Немцева, Анастасии Разумовой и поэтов Оксаны Васякиной, Александры Шалашовой, Антона Азаренкова. Предисловие Ким Тэ Хона, Владимира Григорьева, Александра Архангельского.
Иван Габай (род. в 1943 г.) — молодой словацкий прозаик. Герои его произведений — жители южнословацких деревень. Автор рассказывает об их нелегком труде, суровых и радостных буднях, о соперничестве старого и нового в сознании и быте. Рассказы писателя отличаются глубокой поэтичностью и сочным народным юмором.
Героиня романа – женщина, рожденная в 1977 году от брака советской гражданки и кубинца. Брак распадается. Небольшая семья, состоящая из женщин разного возраста, проживает в ленинградской коммунальной квартире с ее особенностями быта. Описан переход от коммунистического строя к капиталистическому в микросоциуме. Герои борются за выживание после распада Советского Союза, а также за право проживать на отдельной жилплощади в период приватизации жилья. Старшие члены семьи погибают. Действие разворачивается как чередование воспоминаний и дневниковых записей текущего времени.
Пьер Пежю — популярный французский писатель, обладатель престижных литературных премий, автор более 15 романов и эссе, переведенных на два десятка языков. Роман «Смех людоеда», вышедший в 2005 году, завоевал премию «Fnac» по результатам голосования среди книгоиздателей и читателей.«Смех людоеда» — это история о любви и о войне, рассуждение об искусстве и поисках смысла в каждой прожитой минуте. Книга написана незабываемо образным языком, полным ярких метафор, с невероятной глубиной характеров и истинно французским изяществом.Шестнадцатилетний Поль Марло проводит лето в Германии, где пытается совершенствовать свой немецкий.
«С сердцем не в ладу» — рассказ о популярной певице, о ее ненависти к мужу, известному композитору, и безумной любви к молодому пианисту-аккомпаниатору…
«Из царства мертвых» — история о том, как муж, богатый промышленник, просит своего друга, бывшего полицейского, проследить за своей женой, которая, как ему кажется, хочет покончить с собой…Роман «Из царства мертвых» лег в основу фильма «Головокружение» — шедевра мирового кинематографа, снятого А. Хичкоком.
«Та, которой не стало» — рассказ о муже, который планирует убийство жены, но не знает о том, какую цену ему придется заплатить за это. Роман лег в основу киноленты, вошедшей в золотой фонд французского и американского кинематографа.