Охота - [42]

Отец убрал руку от Евиных глаз, дернул ее на пол за волосы так, что она упала и оказалась перед образом на спине. Ногами ударилась о скамью, закричала, глядя на образ.

На всю стену растянулась икона. Посередине, прямо над Евой, горел красными глазами сам Сатана в окружении прислужников. Были там сумеречные черти с длинными хвостами, и скелеты в рогатых шлемах, и маленькие злые бесы, рвущие на части голых грешников. Одного черти накручивали на палку с шипами так, что его всего почти наизнанку вывернуло, другую растянули на косом столе, и пилили стальной пилой, и уже дошли до грудей, которые распались в разные стороны. Между тел сновали змеи – кусали грешников, плевались ядом, разгрызали кости. Справа бесы раскидывали по корзинам черепа и ссыпали их на дно большого колодца, в котором сам же Сатана корзины сжирал, а слева, у самого потолка, стояли судьи, и святые, и Иисус Христос, смотрели вниз, на горящую, плюющуюся бесами печь.

Ева оглянулась, но отца в погребе уже не было. Дверь была закрыта. Ева отползла от иконы, от боли в спине ни повернуться, ни встать она не могла. Попыталась спиной, лопатками, с пола толкнуть дверь, но та не поддалась. Ева хотела от образа отвернуться, но шея не гнулась, как будто ее залили смолой. Сатана со стены над Евой смеялся, а вокруг ему вторили его прислужники. Они кричали на Еву, ржали по-лошадиному, метили в нее большими навозными мухами и острыми вилами. У Евы все лицо было в слезах, а из горла вырывался рваный кашель, но черти ее не слышали. Они смеялись, бесились, прыгали и кричали:

К нам иди, раба Божья Ева! Евина дочь! Здесь сгниешь! Разорвем тебя, растянем на углях, сожжем изнутри! ДУШУ ТВОЮ ДЫРЯВУЮ РАЗВЕСИМ ВСЕМ НА ВЕЧНУЮ ПАМЯТЬ!

Богдан замер, сделал шаг назад, потом наоборот – ускорился, прошел мимо скамьи, на которой сидели девушки. До конца коридора не оглядывался. За дверью со стеклянным окошком остановился, проверил, что маска не сползла, осторожно заглянул обратно в коридор. Девушку в красной жилетке он никогда раньше не видел, а вот светловолосая девушка с длинной челкой была до жути похожа на сестру Софью, которая летом сбежала от братьев в Москве. Богдан сестру года четыре не видел, и она сильно выросла, но сомнений у него не было. Сестра приехала навестить девушку, которая была свидетельницей убийства Ильи. Богдан ушел дальше по коридору, свернул к лифтам, прошел мимо на лестницу. Поднялся до следующего пролета и достал телефон, написал отцу. Телефон положил на изгиб перил, из кармана вытащил пакетик с белым порошком. Покрутил в руках, убрал. Вместо Двоицы прочитал молитву:

Господи, я раб Твой Богдан, нахожусь в смятении. Жду от Тебя и от отца своего наставления. Спаси и сохрани мою душу, позволь выйти из этой воды сухим.

Телефон загорелся ответом, и Богдан нервно заозирался, схватил телефон. Отец написал, что за сестрой нужно следить и писать в «Колодец» обо всех ее перемещениях, особо помечая, есть ли вокруг люди. И про девушку в жилетке отец написал – если она с сестрой останется и куда-нибудь вместе с ней поедет, то ее образ тоже нужно в чате описать. Их обеих, написал отец, нам сам Сатана послал. А свидетельницу отец разрешил пока не трогать. Богдан собрался, прочитал новую молитву, на этот раз увереннее:

Спасибо, Господи, что не дашь взять на душу смертный грех. Помоги мне с этими бесноватыми покончить, об этом только теперь молю.

Вернулся в коридор, снова заглянул через окошко. Сестра и девушка в жилетке сидели там же, увлеченно о чем-то спорили. Богдан открыл переписку со своим братом по двоице, написал, чтобы тот брал машину и приезжал по адресу больницы. Следить за бесноватыми без машины было бы глупо.

– У меня с собой нет ноутбука, – сказала Оса. – Так что мне нужно будет за ним съездить.

– Я с тобой, – сказала Мишка. – С этого момента и до окончания расследования мы с тобой не расстаемся.

– А я смотрю, ты учишься. – Оса встала со скамьи. – Посиди лучше с соседкой, а мы вот с Алексеем вместе съездим.

Она улыбнулась полицейскому, и тот послушно встал.

– Алексей Борисович, – сказала Мишка, – присядьте. Вы охраняете Веру. Мы с Софьей ненадолго уедем. Я с вами поделюсь своей геолокацией, чтобы Софье ничего такого в голову не пришло, хорошо? Продиктуйте свой номер в «Лабиринте».

– Хорошо, – сказала Оса, а Алексей кивнул, потом тихо продиктовал номер.

– Идем, – сказала Оса. – Я вызову такси.

Сима подошла к свернувшейся у самого колодца Злате. Мальчиков, которые помогали ей идти, попросила усадить ее к колодцу, а потом отослала на кухню. Ей хотелось поговорить с дочерью один на один.

– Мама? – Злата медленно перевернулась на спину, провела рукой по воздуху.

– Здесь, – сказала Сима. Рука дочери дернулась, потом нащупала край Симиного платья.

– Мама… – Злата осторожно села рядом, нашла Симино плечо.

– Тебе больно? – спросила Сима. Теперь она могла хорошо рассмотреть лицо дочери и перетянувшую его сырую повязку. Кожа под повязкой была красная, и по краям ткани были видны ожоговые пузыри, как будто лицо дочери окунули в кипяток.

– Очень. – Злата говорила тихо, потому что за минувший день изорвала себе связки. – Мама, мне очень больно.