Охота - [21]

С ней мы разговариваем у новенького колодца. Мать Тарасовых – добродушная молодая женщина, в прошлом школьная учительница химии, ждет ребенка.

– Если будет мальчик, – говорит она, – придется как-то их отличать, а если девочка, то будем просто звать „дочка“.

Я спрашиваю каждого из Тарасовых по отдельности:

– Не жалко ли оставлять город? Так ли уж лучше прохладные карельские леса?

Каждый отвечает по-своему. Отец, оглядывая „деревню“, говорит:

– Лучше так. А чего здесь нет – построим.

Мать улыбается:

– Ну рожать поеду в город, а так для меня здесь все есть. Мне многого не надо.

Сын Тарасовых звучит уверенно:

– Мне в городе делать нечего. Наоборот, всех друзей убеждаю, что здесь, в лесу, лучше. В городе у тебя в лучшем случае своя комната. А здесь захочу – отдельный дом себе построю. Весь лес наш.

И это правда. От деревни Тарасовых до ближайшего города – почти три часа на автомобиле. Сюда не ходят автобусы или электрички. И даже машина проедет не любая – отец Тарасовых довез меня на тяжелом грузовике, который он водил до того, как переехать в лес. Я смотрю на белый, славный домик Тарасовых и думаю: может, и вправду в лесу лучше?

Вера посмотрела следующую фотографию, но дальше шла заметка о сошедшем с шоссе «Икарусе».

– Так, – сказала Вера, – это больше информации. Они, наверное, как-то связаны с Обителью. Ты думаешь, это они ее основали? В смысле вот эта деревня и есть Обитель?

Мишка кивнула. Она уже закончила с тостом и приступила к первому блину.

– Теперь нам нужно найти этого Григория, да? – спросила Вера.

Мишка снова кивнула, постучала по столу пальцем, показывая, что сейчас дожует и что-то скажет. Вера осторожно ткнула ее запястье, чтобы показать, что можно не спешить. Ей и самой нужно было поесть.

– Элю я отправила обратно в библиотеку, – наконец сказала Мишка. – Нам нужно, чтобы она нашла все статьи Соловья и проверила, не упоминаются ли Тарасовы где-то еще. Придется перебрать пару лет статей и выпусков.

– И она просто так все это сделает? – спросила Вера. Она даже не представляла себе Элин возраст – это могла быть маленькая девочка, или, наоборот, старушка, или просто женщина какого-то скучного возраста. В любом случае сложно было себе представить, что у нее так много свободного времени.

– Нет, конечно. – Мишка покачала головой. – Она просто в меня влюблена и поэтому сделает все, что я попрошу.

– Ты серьезно? – спросила Вера и вздохнула, увидев, что Мишка сжала губы, чтобы не засмеяться.

– Я ей плачу, – сказала Мишка. – По количеству отсканированных страниц. Скажи, можно мне твои взбитые сливки?

– Они кокосовые, – сказала Вера, пододвигая к Мишке свою кружку. – Надеюсь, тебе понравятся.

Акся медленно приблизился к колодцу. Мелкая крепко сжимала его руку.

Луна освещала белые стены домов, крыльцо молельни и крышку колодца. Акся осторожно поднял одну тяжелую доску, положил поверх крышки. Стал виден черный полумесяц, обрамленный по дуге камнями. Акся перегнулся через край – внизу было темно.

– Ну вот, – сказал он мелкой. – Видишь, там пусто.

Мелкая в колодец заглядывать явно не собиралась, но смотрела недоверчиво.

– Надо его позвать, – сказала она. – Давай.

– Позову. – Акся перекрестился и снова заглянул в колодец. Позвал не очень громко, чтобы в домах не услышали: – Кощей?

Голос убежал вниз колодца, уперся в дно и вернулся эхом.

– Эй! – позвал Акся, уже веселее. – Ну?

– Кто здесь? – ответил колодец. Мелкая задрожала, и Акся ее встряхнул.

– Это не Кощей, – сказал он. – А злой духовник из города. Его туда отец посадил.

– А ты спроси. – Мелкая кивнула в сторону колодца, показала рукой. – Давай.

Она видела, что брату тоже страшно. Перекрестилась, стала бормотать молитву:

Господи, повели нечистым чертям и бесам обойти стороной раба Твоего Авксентия и рабу Твою Еву и убереги нас ото зла или ото злого человека, который в колодце.

Ева видела, как еще в конце лета отец приказал злого человека, духовника, вернувшегося из города, посадить в колодец, да только может ли обыкновенный человек прожить месяцы в колодце? Только если в нем черт, который землей и гнилой водой питается. А тогда это уже и не человек совсем, а так, пустая кора, как у выгоревшего дерева. Отец рассказывал, что по миру ходят такие люди – если им в глаза заглянуть, то сразу видно, что там внутри ничего нет, чернота только.

Ева дернула брата за руку, хотела увести от колодца, но Акся не пошел, снова перегнулся через каменный край.

– Ты кто? – спросил у темноты Акся.

– Брат твой, – ответил колодец. – Человек обыкновенный. Раб божий Адриан. А ты кто?

Если черт тебе по имени представляется, то нужно ответить ему тем же.

– Божий раб Авксентий, – сказал Акся. – И я тебя, черт, не боюсь и в лицо знаю. Я с крестом и с Верой, и со мной правда, а ты в колодце сидишь, и там тебе и место.

Акся перекрестил колодец, плюнул в темноту. Темнота ответила нехорошим смехом, а потом вдруг что-то просвистело по воздуху, и Акся полетел на землю, зажимая лицо. Было очень больно, и сначала показалось, что в глаз ударили кулаком. Но кулаком черт бы не дотянулся, а если бы мог дотянуться, то вылез бы.

Акся поморгал, почувствовал теплое на пальцах. Оказалось, что камень, который вылетел из колодца, рассек ему щеку.